КНИГА IV. СТРУКТУРА ШАДАНАКАРА. ИНФРАФИЗИКА

ГЛАВА 3. ШРАСТРЫ И УИЦРАОРЫ

Я подхожу к описанию миров, имеющих для человечества с его историей и для всего Шаданакара совершенно особое значение, так как именно эти миры созданы демоническими силами как непосредственное орудие осуществления мирового плана Гагтунгра.

Это, собственно, два ряда, две сакуалы инфрафизических слоёв, тесно связанные между собой.

Я уже мельком говорил о том, что каждая из метакультур включает в себя некий антиполюс своему затомису, некую цитадель демонических сил, где как бы перевернуто отражаются чёрными зеркалами священные грады синклитов. Речь идёт о шрастрах, обиталищах античеловечества.

Шрастры — различные области единого четырёхмерного пространственного мира; каждый из них обладает, однако, своим неповторимым числом временных координат. Кольцо шрастров метагеологически связано с нижними слоями земной коры, с её компенсационными выступами, и противостоит тёмными двойниками-антиподами Эанне, Олимпу, Раю, Монсальвату, Небесной России и остальным затомисам. Компенсационные выступы, уравновешивающие горные массивы на поверхности земли, обращены своими остриями и гребнями к центру планеты. В Энрофе эти области безжизненны и мертвы: базальт, лава и ничего более. Но в четырёхмерном мире не так. Ниже, к центру, под ними лежит пустота — рыжая, полыхающая перебегающими волнами света и жара, тускло-оранжевая полость. На изнанке коры господствует равнодействующая двух притяжений: к толще коры — и к центру земли; понятия верха и низа не совпадают с нашими. В подземном оранжево-рыжем небе там неподвижно стоят инфралиловые и инфракрасные, почти чёрные светила: так воспринимаются оттуда Гашшарва и страдалища земного ядра. В лучах этих лун живут и укрепляют свои цитадели те многомиллионные общества и те чудовищные иерархии, которые на наших глазах проявляют себя в великих державах, в государственных тираниях, в безликих вампирах мировой истории.

Что за природа, какой ландшафт господствуют на этой изнанке мира? Синего и зелёного цветов здесь нет: они не могли бы восприниматься зрением обитателей. Зато имеются два, к восприятию которых не приспособлен наш глаз. Имеется и некое подобие растительности, но жгучее и жуткое: купы массивных тёмно-багровых кустов, а местами большие, отдельные, шевелящиеся цветы из пламени. Рельеф очень неровен; в массивы суши вкраплены озера и моря белой и розоватой лавы. В целом ландшафт имеет своеобразный геолого-урбанистический характер: гигантские многомиллионные города; в инфра-России, например, главнейший из них связан почти со всем компенсационным выступом анти-Урала, другой соответствует Кавказу, а теперь создаются ещё города на компенсационных выступах гор Казахстана и Тянь-Шаня. Имеются города и под нашими низменностями, но реже, так как эти районы по большей части заполнены лавой.

Античеловечество состоит в основном из двух рас или пород, весьма отличных друг от друга. Главнейшие из них мелкие, но высоко разумные существа, двигающиеся по кругу перевоплощений в шрастрах, где они принимают четырёхмерную форму, несколько напоминающую нашу. Это тело, соответствующее нашему физическому, называется каррох: оно формируется из материальности этих слоёв, созданной высшими демоническими иерархиями. Жители шрастров обладают парой верхних и парой нижних конечностей, хотя и с иным, чем у нас, числом пальцев; кроме того, они снабжены чем-то вроде кожных летательных перепонок. Их красные стебельчатые глаза, выдающиеся по сторонам цилиндрической головы, их мышино-серая кожа и вытянутый трубкообразный рот могли бы вызвать в человеке отвращение. Но эти существа — обладатели острого интеллекта, создатели высокой цивилизации, в некоторых отношениях опередившей нашу. Они называются игвами.

Игвы появились впервые в шрастре Вавилоно-ассирийской метакультуры. В более древних шрастрах существовала другая раса, предки нынешних раруггов, о которых я скажу потом. Но самоё происхождение игв для меня не вполне понятно: приходится иметь дело с такими странными представлениями, что рассудок не может их принять. Дело в том, что хотя среди людей нет монад, демонических по своей природе, но бывали случаи — исключительно, впрочем, редкие, — когда человек в дальнейшем своём пути добровольно становился игвой. Для этого необходимы, кроме желания, колоссальная ясность сознания и уникальное развитие специфических способностей. Таков и был основатель античеловечества, личность, совершенно реально существовавшая в Эрехе и Вавилоне, где он был жрецом Нергала, а позади имел длинную цепь воплощений в более древних культурах и в человечестве титанов.

Игвы произошли от сочетания этого существа с Лилит. Она способна обретать иногда — очень редко и лишь по воле Гагтунгра — женские облики в более плотных мирах. Когда она явилась в Вавилонии, для глаз людей это произошло так, как если бы она внезапно возникла из ничего. Её видели трое: будущий отец игв и ещё двое, один из которых сошёл с ума, а другой был казнён. Тот, ради кого она приняла этот призрачный физический облик, сочетался с ней своим астральным, а потом и эфирным телом. Потом она сошла, вся объятая пламенем, в пустынный инфрафизический слой, где извергла из чрева первую чету игв. Основоположник же этой расы не воплощался более ни в шрастрах, ни в Энрофе. Теперь он в Дигме, и его участие в разработке и осуществлении демонического плана весьма велико.

Игвы обладают звуковым языком односложного строения. Из наших языков он фонетически ближе всего, пожалуй, к китайскому, но, благодаря трубчатому строению рта, среди гласных у игв доминируют звуки вроде «о», «у», «ÿ».

Они употребляют иногда и одежду, но чаще ходят обнажёнными. Чрезмерный интеллектуализм этих существ выхолостил их сексуальную сферу. Способ размножения похож на человеческий, но непригляднее. Они совокупляются почти на ходу, никакой потребности в уединении при этом не испытывая, так как лишены стыда. Чувства любви, привязанности, жалости находятся в зародыше. Вместо семьи — кратковременные союзы, а для детёнышей — тщательно оборудованные и скрупулезно продуманные воспиталища.

Мораль — рабская. Общество состоит из двух классов: высшая интеллигенция, в которую входят учёные, инженеры, жрецы и, если применимо здесь это слово, администраторы; и подчиняющееся большинство, действующее только по заданиям руководства. Впрочем, и само руководство строго подчинено воле так называемых «великих игв» (это нечто вроде преемственно следующих друг за другом верховных жрецов-императоров) и воле страшилищ соседнего слоя — уицраоров.

Почти неограниченным владыкой в каждом из шрастров фактически является великий игва. Шрастр — не монархия и, конечно, не теократия: это — сатанократия. Принцип династического наследования власти игвам совершенно чужд. Преемник избирается и подготавливается десятками лет, с изумительной рациональностью и дальновидностью. Ясность сознания великих игв огромна, хотя воспринимают они весь мир перевёрнуто, под демоническим углом зрения. Они способны прозревать даже до антикосмоса Галактики; их постоянно инвольтирует сам Гагтунгр. После смерти великие игвы поднимаются прямо в Дигм.

Неправильно было бы сказать, что в шрастрах налицо эквивалент нашей науки и техники: скорее, наша наука и техника — эквивалент науки и техники игв. Иные условия и законы тех слоёв определили иное, сравнительно с нашим, содержание их науки, но методы научного исследования и принципы техники весьма схожи с нашими. Правда, им, далеко опередившим нас на этом пути, ведомы такие приёмы и способы, которые перекликаются с нашей магией и многим из нас показались бы колдовством. Но они пользуются даже принципами винта, колеса, ракеты. Есть суда для плавания по озёрам инфралавы. Сколь ни дико это представить, но между шрастрами практикуются давно регулярные рейсы, весьма развит даже туризм — конечно, не с эстетическими, а только с познавательными целями. На высоте находится и авиация, хотя сами игвы способны передвигаться с большой скоростью, балансируя часто вниз головой и садясь на потолки и стены зданий, как мухи.

Наука дала игвам возможность проникнуть и на поверхность Земли. В их инфрафизическом слое эта поверхность мертва и пустынна, как в нашем — поверхность Луны. А так как пространство сакуалы шрастров гаснет на границах Солнечной системы, то звёзд в этом небе нет. Но планеты и Солнце игвы увидели, хотя и совсем иначе, чем видим мы. Температура в шрастрах очень высока (для нас она была бы непереносима), и поэтому Солнце, показавшееся игвам тусклым инфракрасным пятном, излучает тепло, для них отнюдь не достаточное. Несмотря на все меры самозащиты, принятые против холода, игвы-пионеры на поверхности Земли жестоко страдали; эта поверхность пока что столь же мало пригодна для их существования, как для нас глубина Антарктиды. Однако у них имеются виды на некий способ освоения этой поверхности, и притом не в их собственном слое, а в нашем.

Научная аппаратура уже позволила им уловить тени Энрофа. Возможно, даже почти неизбежно, что со временем они дадут нам о себе знать, возникнут обмен и контакт, но этим, конечно, они будут влиять на человечество в желательном для них направлении. Ведь их заветнейшее чаяние, объединяющая их мечта — распространение их владычества с помощью уицраоров и Гагтунгра на все слои Шаданакара. Представляется, что великий противобог Грядущего, подготавливаемый в Гашшарве к рождению среди человечества в недалёком уже будущем, создаст в Энрофе чету полулюдей-полуигв. Отсюда пойдёт раса игв в нашем слое. Размножаясь быстро, как, рыбы, они должны будут постепенно заменить людей, превратив поверхность земли в обиталище дьяволочеловечества.

Игвы движутся по кругу воплощений в шрастрах, а в промежутках между ними претерпевают одно и то же: их шельт вместе с астралом падает на Дно (воплощение в сверхтяжёлом теле Дна невозможно без астрала), проносясь как бы по касательной через магмы и Гашшарву, едва задевая их. При этом спуске их эфирные тела стремительно разлетаются по каплям. Случаи просветления среди игв редки до единичности, и тогда их посмертье, конечно, меняется. О Боге, все они, кроме, отчасти, великих игв, имеют перевёрнутое понятие как о мировом тиране, более страшном, чем Гагтунгр. Христос, о Котором они слышат от великих игв, в их представлении оказывается в положении антихриста — как бы мятежным и крайне опасным деспотом; вообще всё опрокинуто вверх дном. Поэтому естественно, что культ их состоит, главным образом, в экстатическом демонослужении, излучения которого восходят к Гагтунгру.

О, цивилизация игв не ограничивается наукой и техникой: она включает и некоторые искусства. Перед грандиозным конусообразным капищем в Друккарге, главном городе российского античеловечества, представляющем собою гору, выдолбленную изнутри, высится монструозное изваяние: праигва верхом на раругге. Если переходить на наши меры длины (а это во многих случаях вполне законно), то можно сказать, что глаза игвы на этом изваянии изображены киноварно-красными камнями величиной с наш двухэтажный дом, а тёмно-багровые глаза раругга ещё во много раз больше.

Но развитию искусств препятствует рассудочный склад психики игв и их слабая эмоциональность. Вместе с общей уродливостью их представлений, всё это направило их искусство по таким путям, на которых наши эстетические критерии оказываются неприменимыми. Наибольшее развитие в шрастрах получила архитектура. Города сформировались из сооружений сверхчеловеческих размеров, но голых геометрических форм. Частично — это скалы, выдолбленные изнутри и облицованные снаружи. Кубы, ромбы, усечённые пирамиды блистают облицовками красного, серого и коричневого цветов. Стиль конструктивизма в человеческой архитектуре — вот некоторый намёк на стиль шрастров. Потребовалась усиленная инспирация творческого подсознания людей светлыми силами Фонгаранды, чтобы человеческое зодчество не подчинилось внушениям, поднимавшимся из шрастров, и не превратило города Энрофа в жалкие подобия стереометрических городов игв. А там, в этих городах, бушует и музыка, преимущественно шумовая, для нашего уха звучащая какофонией, но иногда поднимающаяся до таких ритмических конструкций, которые способны заворожить и некоторых из нас. Ещё большую роль в жизни игв играет танец, если допустимо применение этого слова к их безобразным вакханалиям. И их демонослужения, сочетающие поразительные световые эффекты, оглушительное звучание исполинских инструментов и экстатический пляс-полёт в пространстве четырёх координат, превращаются в массовые беснования: этим привлекаются ангелы мрака, а излучаемую при этом энергию впивает Гагтунгр.

Кроме игв, в шрастрах обитают ещё другие существа, аборигены этого перевернутого мира — раругги, древняя порода, обликом напоминающая отчасти кентавров, отчасти ангелов мрака, а больше всего, пожалуй, мезозойских ящеров, поднявшихся на воздух. Поднявшихся на воздух — но не так, как поднялись когда-то в Энрофе птеродактили с их мышиноподобными крыльями: крылья раруггов могучи и выпрямлены по сторонам непомерно огромного тела. При законах тяжести, действующих в Энрофе, столь массивный летающий организм был бы невозможен.

Их сходство с ящерами не случайно: раругги и есть эти ящеры. После длительных инкарнаций в телах аллозавров, тиранозавров и птеродактилей, некоторые — наиболее хищные виды их — вступили на путь дальнейшего развития в слоях инфрафизики. За истекшие миллионы лет они достигли ступени разумности, но эта разумность ещё очень далека от изощрённого интеллектуализма игв. Зато телесная мощь и невероятный эмоциональный накал их душевной жизни таковы, что после длительной борьбы за этот слой бытия игвы принуждены были примириться с тесным соседством раруггов. Вскоре был выработан между обеими расами своеобразный модус вивенди, перешедший затем в союз. Теперь раругги — нечто вроде разумной конницы шрастров, их армия. Сами игвы участвуют в войнах лишь в крайнем случае; обычно же им принадлежит лишь руководство, особенно технической частью. Неповоротливые мозги раруггов всё ещё не в силах справиться с задачами военной техники. Но их неимоверная кровожадность, их воинственность и бесстрашие — необходимые условия победоносных войн в этом слое. Старинные представления об адских крылатых конях — отзвук знания о бытии раруггов.

А войны на изнанке мира бывают двоякие. В прошлом история этих сатанократий сводилась в значительной степени к взаимному соперничеству и вооружённой борьбе. Конечно, не все войны человечества находились в связи с бойнями в этом мрачном мире, но наши великие войны — безусловно. В ходе сильнейших из этих войн некоторые шрастры претерпевали катастрофические изменения и даже гибель. Теперь стало сложнее: высшие демонические инстанции прилагают все усилия к тому, чтобы упрочить между шрастрами мир. Причины этого очень сложны и будут постепенно изложены в дальнейшем. Воистину же непримиримая борьба ведётся не между шрастрами, а между игвами, раруггами и уицраорами — с одной стороны, и синклитами затомисов, ангелами, даймонами и самими демиургами сверхнародов — с другой.

После того как метакультура завершает цикл своего существования в Энрофе, её шрастр влачит унылые дни, похожие на постоянную голодную агонию. Такие шрастры больше не нужны Гагтунгру, брошены на произвол*.

* Названия шрастров завершившихся в Энрофе метакультур: Дабб — шрастр Атлантиды, Бубгищ — шрастр Гондваны, Сэтх — Древнего Египта, Тартар — греко-римлян, Нергал — Вавилоно-Ассирии, Дэван — Ирана, Зинг — еврейства, Бабилон — Византии. Последнее наименование основано, кажется, на неточном толковании символов Апокалипсиса. Под «Вавилоном» Откровения следует понимать не византийский шрастр, а дьяволочеловечество Грядущего.

Игвы и раругги деградируют, поступательное движение науки и техники прекращается. Уничтожение соответствующих агрессивных государственных образований в Энрофе влечёт за собой прекращение притока основного вида пищи уицраоров и игв, — пищи, о которой я подробнее скажу чуть-чуть ниже. Вырождающиеся обитатели шрастров вынуждены перебиваться мелким хищничеством, попросту выкрадывая пищу у более удачливых соседей, либо прозябать на «вегетарианском столе». Такова же судьба некоторых шрастров, метакультуры которых ещё существуют в Энрофе, но уицраоры которых уничтожены в ходе взаимной борьбы, а великие подземные города разрушены*.

* Ару — шрастр Индомалайской метакультуры, Альфокк — Мусульманской, Тугибд — Индийской. Два последних ещё могут быть возрождены в связи с появлением новоиндийского и новомусульманского рода уицраоров.

Сильные и активные шрастры ныне существуют в числе четырёх. Это Фу-чжу, шрастр Китая, древний, но недавно получивший новый импульс к развитию; Юнукамн — шрастр Романо-католической метакультуры, правда, сильно ослабевший и отставший, но ещё активный*; Друккарг — шрастр Российской метакультуры и Мудгабр — самый мощный из всех шрастров, изнанка великой культуры Северо-Запада. Основателем Мудгабра был человеко-игва Клингзор; в последнем своём воплощении в Энрофе он был одним из анонимных инспираторов казни Иисуса Христа, сознательным сторонником Гагтунгра под личиной фарисея и патриота. Основанный им впоследствии анти-Монсальват ныне уже ничем не напоминает те наивно-патриархальные образы, которые из легенд средневековья с запозданием перешли в музыкальные драмы Вагнера. Наука и цивилизация игв нигде не шагнула так далеко, как именно в Мудгабре. Отмечу, что именно игвы этого шрастра первыми сумели проникнуть на пустынную и мертвенную в их мире поверхность земли.

* За инквизицией стояло беспрецедентное метаисторическое явление — ужаснейшее из порождений Гагтунгра. Подобных ему не было ни раньше, ни позже ни в одной метакультуре. Обитало оно в Гашшарве, и с ним боролось множество светлых сил; последний удар был нанесён лишь в XVIII веке великим человекодухом Иоанном Богословом. Теперь оно выброшено из Шаданакара на Галактическое Дно. Папство не вполне свободно от инвольтации демонических сил и поэтому до сих пор не до конца осудило этот страшный исторический этап.

Но жизнь шрастров теснейшим образом переплетена с бытием совсем иного рода и масштаба демонических существ, слои обитания которых составляют соседнюю сакуалу, — соседнюю, но активно взаимодействующую с сакуалой шрастров. Игвы и раругги ещё не в состоянии переходить в эти слои, но обитатели соседней сакуалы — уицраоры — могут вступать и вступают, вернее, вползают в города игв.

Это могущественные существа, играющие в истории и метаистории роль столь же огромную, как и их телесные размеры. Если бы голову этого создания вообразить на месте Москвы, щупальца его дотянулись бы до моря. Они передвигаются с захватывающей дух быстротой, обладают даром речи и немалой хитростью. Происхождение их сложно и двойственно. Каждый род уицраоров появился на свет как плод сочетания каросс, то есть локальных, национальных проявлений Лилит, «Всенародной Афродиты» человечества, с демиургами сверхнародов. В большинстве метакультур эти существа были порождены по воле демиургов как защитники сверхнарода от внешних врагов. Впервые они появились в метакультуре Вавилонии: её демиург попытался это своё порождение противопоставить воинствующим эгрегорам Египта и Мидии, грозившим самому существованию вавилонского сверхнарода. Но кароссы несут в себе проклятое семя Гагтунгра, в глубокой древности заброшенное им в эфирную плоть Лилит, отдельными национально-культурными выражениями которой они являются. И семя Гагтунгра предопределило то, что первый же уицраор, сначала выполняя волю демиурга, вскоре затем переродился в трансфизического носителя великодержавной государственности Вавилона. Его агрессивность толкнула демиургов других сверхнародов на крайние меры защиты своих стран в Энрофе против завоевателя. Меры эти состояли в порождении ими подобных же существ, способных оказать сопротивление Вавилонскому уицраору. Таким образом, эти чудовища появились в Иранской и Еврейской метакультурах, а затем и во всех остальных.

Размножение этих крайне агрессивных и глубоко несчастных существ происходит путём, напоминающим почкование. Пола они лишены. Каждое детище становится тотчас смертельным врагом своего родителя и потенциальным его убийцей. Так возникли в метакультурах как бы династии уицраоров, преемственно наследующих друг другу после того, как умерщвлён родитель и пожрано его сердце. В большинстве метакультур существует одновременно лишь один уицраор либо один уицраор-родитель и одно или несколько его детищ, ведущих с отцом отчаянную борьбу. Борьба и уничтожение уицраорами друг друга — одно из самых чудовищных зрелищ метаистории.

На протяжении исторического существования России сменилось три царствовавших уицраора, но у каждого из них раньше, чем он погибал, появлялись сперва детища, которых ему удавалось пожрать самому. В метакультуре же Северо-Запада создалось иное положение: там были и есть одновременно несколько династий уицраоров, и это обстоятельство породило громадные исторические последствия для всего мира, так как наличие нескольких подобных династий препятствовало и препятствует объединению Северо-Западного сверхнарода в единое целое. Оно же явилось предпосылкой ко всем великим европейским войнам, а также к обеим мировым.

Уицраоры обитают в пустынном мире, похожем на горячую тундру; он распадается на отдельные зоны соответственно границам метакультур. Каждый уицраор может быть вхож не только в соседние зоны (конечно, только победив соседних уицраоров), но и в шрастры: туда он вползает как туманная гора. Игвы и раругги трепещут, слыша его голос, как перед властелином и деспотом, но вместе с тем видят в нём великого защитника и против других шрастров, и против сил Света. Как без него боролись бы они с воинствами синклитов и с самим демиургом? Именно различные коллизии борьбы уицраоров между собой, а также каждого из них с демиургом и синклитом данной метакультуры — вот, в значительной степени, трансфизическая сторона того процесса, который мы воспринимаем как политический и исторический.

Уицраоры видят Энроф смутно, людей и наш ландшафт — туманно и искажённо, но любят наш мир горячей, неутолимой страстью. Они хотели бы воплотиться здесь — и не могут. Гагтунгра видят воочию и трепещут перед ним, как рабы. Великих игв они считают, в своей ограниченности, лишь исполнителями своей воли; в действительности великий игва видит выше и глубже, чем они, знает больше и стремится использовать алчность, воинственность и мощь уицраоров в интересах античеловечества.

Что же поддерживает жизненные силы уицраоров? Механизм этого процесса весьма непрост. Уицраор излучает в гигантских количествах своеобразную психическую энергию, проникающую в Энроф. Воспринятая сферою бессознательного в человеческой психике, она проявляется среди человеческих обществ в виде комплекса национально-государственных чувств. Благоговение перед своим государством (не перед народом или страной, а именно перед государством с его мощью), переживание самого себя как участника в грандиозной деятельности великодержавия, культ кесарей или вождей, жгучая ненависть к их врагам, гордость материальным преуспеванием и внешними победами своего государства, национальное самодовольство, воинственность, кровожадность, завоевательный энтузиазм — все эти чувства, выявляющиеся уже в пределах человеческого сознания, могут расти, распухать, гипертрофироваться лишь благодаря этой уицраориальной энергии. Но при этом психика людей обогащает эти, если можно так выразиться, разряды энергии своими собственными привнесениями, свойственными лишь ей. Возникает своеобразное психоизлучение человеческих масс, психоизлучение двойственной природы и обратной направленности. Оно опускается сквозь земную кору, проникает в соседние инфраслои и проступает в виде вязкой красной росы на почве шрастров. Игвы собирают её для уицраоров — в этом и состоит их главная обязанность по отношению к ним, — а остатками лакомятся сами: прозябание на растительной пище не только угнетает их и тяготит, но и не может предохранить от деградации.

Весьма возможно, что я упрощаю или не вполне правильно излагаю механизм этого процесса; но суть его — питание уицраоров психоизлучениями народов, и притом излучениями, связанными именно с эмоциями государственного комплекса, — это не только серьёзнейший факт, но и причина неисчислимых бедствий.

Игвы не вхожи в слои уицраоров, но видят их как бы извне, смутно, тенями. Притаясь в шрастрах, наблюдают они битвы между уицраором и демиургом, изо всех сил стараясь влить в разъярённую тушу демона побольше питательной росы. При этом демиурга они не видят, но эта незримость кого-то могучего и светлого, способного бороться с самим демоном великодержавия, внушает им чувства ужаса и острой враждебности. Они знают, что гибель уицраора влечёт за собой, вместе с гибелью государственного образования в Энрофе (это могло бы вызвать даже их ликование, если б на месте старого государства должно было возникнуть молодое, более сильное), гибель всей династии уицраоров или разрушение шрастра. Этим предопределяется гибель воинствующих государств данной метакультуры, во всяком случае на многие века.

Так как я стремлюсь поделиться всем, что мне известно, даже не имеющими, казалось бы, значения мелочами, то в сноске я перечисляю имена погибших династий уицраоров* а в тексте — династии ныне существующие. Итак: Истарра — уицраор Испании; Ниссуш — монголо-маньчжуро-японская династия; с ним сосуществует пока Лай-Чжой, помесь Ниссуша с российским Жругром; сам Жругр; и, наконец, Ваггаг — общее имя для уицраоров Северо-Запада, обитающих в своём слое, как я уже говорил, по нескольку одновременно. Сейчас их трое: английский (Устр), французский (Бартрад) и заброшенное в их слой отпочкование Жругра — югославский Чармич. Все эти уицраоры — уже не первые в своём роду: династии их появились в прошлые столетия. Но в XX веке возникли и совсем новые династии как итог сочетания демиургов с кароссами метакультур, имевшего место в современности. Таковы: Шостр — уицраор новоарабский, рождённый после разгрома Оттоманской империи и ищущий проявить себя то в одном, то в другом из мусульманских государств, начав с кемалистской Турции; Авардал — уицраор новоиндийский, родившийся несколько лет назад в силу всё той же роковой необходимости защиты метакультуры; Стэбинг — уицраор Соединённых Штатов Америки, во внешнем облике которого есть нечто от тигра, а на голове — золотой конус; и ещё Укурмия — уицраор новогерманский, рождённый после крушения Третьей империи и гибели старой династии уицраоров. Демиург Северо-Запада был вынужден повторить роковой шаг, так как другого выхода не было. Новое создание менее свирепо, чем его предшественник: прилагаются неслыханные усилия, чтобы инспирировать его из очень высоких миров Света. Перед ним открывается — впервые перед уицраорами — возможность восходящего пути, и в облике его есть нечто царственное, скорее всего — львиное. Ведь до сих пор ни один из уицраоров не знал иного посмертия, кроме падения в Уппум, особый ад уицраоров — «Дождь Вечной Тоски», созданный некогда Гагтунгром для обратившегося к Свету дракона Прамонгольской метакультуры. Позднее Уппум был замкнут наглухо, и освобождения оттуда не может быть, по крайней мере в этом эоне.

* Унидр — уицраоры Вавилона, Ассирии и Карфагена; Форсуф — Македонии и Рима; Фошц — еврейства; Ариман — Ирана (сколь не странно применение этого имени к демону великодержавной государственности); Харада — уицраоры Индии; Эфрор — халифатов, старой Турции и тюрко-мусульманских империй. Имена уицраоров Византии, средневековых государств Юго-Восточной Азии, связанных со шрастром Ару, но довольно слабых, мне неизвестны.

Мне остаётся сказать несколько слов о Друккарге — единственном из шрастров, воспоминания о котором поднимаются в круг моей дневной памяти. Центр главного из городов Друккарга составляет сооружение высотою около километра: капище. О статуе праигвы, мчащегося верхом на распростёршем крылья раругге, я уже говорил; и если отдалённым подобием этой статуи нужно считать в Энрофе Медного Всадника, то с капищем трансфизически связано совсем иное, знакомое нам здание: мавзолей.

Главный город опоясан кольцевой цитаделью, состоящей из концентрических кругов. В одном из них томится Навна, Идеальная Соборная Душа России. При третьем Жругре положение ухудшилось: над нею воздвигнут плотный свод. Теперь её сияющий голос едва проступает местами, как голубоватое, невидимое игвам и раруггам свечение на поверхности циклопических стен. А вне Друккарга лишь верующие в России земной и просветлённые в России Небесной слышат её голос. Кто она, Навна? То, что объединяет русских в единую нацию; то, что зовёт и тянет отдельные русские души ввысь и ввысь; то, что овевает искусство России неповторимым благоуханием; то, что надстоит над чистейшими и высочайшими женскими образами русских сказаний, литературы и музыки; то, что рождает в русских сердцах тоску о высоком, особенном, лишь России предназначенном долженствовании, — всё это Навна. Соборность же её заключается в том, что нечто от каждой русской души поднимается к Навне, входит в неё, оберегается в ней и сливается с её собственным Я. Можно сказать и так: некоторого рода духо-энергия, имеющаяся у каждого человека, входящего в организм нации, пребывает в Навне. Навна — невеста демиурга России и пленница Жругров.

Жругр, как и остальные уицраоры, не может иметь никаких детей, кроме отпочковывающихся иногда жругритов. Но некое отдалённое подобие брака между ним и кароссой России по имени Дингра состоит в том, что он, всасывая индивидуальные русские души, точнее — шельты, во время их человеческого сна, ввергает их в лоно кароссы Дингры, где они трансформируются, калечась и духовно обеспложиваясь. Результаты этого воспринимаются нами как психическое перерождение тех из наших соотечественников, кто стал активным строителем цитадели.

Кроме раруггов и игв, в Друккарге есть и ещё обитатели: те, чья жизнь и деятельность в русском Энрофе были накрепко связаны с великодержавным строительством, кто пользовался большой властью и влиял на судьбы миллионов душ. Здесь они находятся как узники и рабы, без отдыха строящие цитадель игв. Кроме гибели Жругров и разрушения Друккарга, их не освободит ничто. Здесь находятся, например, с самого начала своего посмертия Иоанн III и почти все остальные монархи, полководцы, деятельные строители государственности. Исключения? Да, есть и исключения. Это, с одной стороны, тираны: прежде чем вступить в Друккарг, им приходится веками искупать свою личную карму в глубоких страдалищах. Некоторые из них уже миновали эти круги и теперь находятся здесь, например, Иоанн Грозный. Другие, как Павел I или Аракчеев, ещё только поднимаются из глубины магм. Но есть и иные исключения, ничтожные по своему числу: те, кто, будучи монархом, создал ещё при жизни противовес своей лично-державной карме, создал его горячею верой, высоким милосердием и добротой либо даже страдальчеством. Вспомним Владимира Святого, Владимира Мономаха, Александра Невского, Фёдора Иоанновича. Вспомним тех, для кого власть, едва принятая в руки, оказалась источником только страданий, утрат и даже гибели: Фёдора Годунова, Иоанна Антоновича. Многих удивит подобное утверждение, но Николая II избавила от Друккарга трагедия, пережитая им в Екатеринбурге. Совсем особое значение имеет одна из колоссальнейших фигур русской метаистории — Александр Первый. Ему в этой книге посвящена отдельная глава.

В Друккарге таких пленников около трёхсот. Это человекоподобные существа громадных размеров, напоминающие фигуры древних титанов. Но в обликах нет ничего светящегося. Напротив: лица их кажутся испепелёнными глубинным огнём, тела облачены в грубые, тёмно-багровые ткани. Они скованы между собой, а труд их схож с кладкой камней, с возведением новых и новых ярусов цитадели. Короткий полусон. Пища — инфрарастительность. Над ними довлеет страх перед уицраором: в случае ослушания или бунта он может сбросить их, как и игв, на Дно Шаданакара. История Друккарга уже знает такие случаи.

Аналогично Друккаргу, такими же пленниками-титанами пребывают в Мудгабре Карл V, Наполеон, почти все монархи, полководцы, государственные деятели Северо-Западной Европы и Северной Америки. В Юнукамне работают камненосцами Григорий VII, Лойола, большинство пап. Торквемада, пробыв в Биаске и Пропулке много веков, поднят ещё только до нижних чистилищ.

А в особом, уже совсем недоступном застенке содержат властители Друккарга тех из братьев Синклита, кто был взят ими в плен во время битв между силами шрастров и силами Света. Уничтожить их не может никто — ни уицраоры, ни игвы. Они как бы томятся в бессрочном заключении, ожидая неизбежной — рано или поздно — гибели этой крепости античеловечества.