Даниил Андреев
Зелёною поймой

Стихотворный цикл (1930-е, 1950-е)

 ------------------------------------------------------------------------
 Источник OCR: Собр.соч. в 4-х томах; "Урания", М., 1996 г., том 3.1
 Дата редакции - 06.09.2001
 Текст взят с http://mirosvet.narod.ru
 ------------------------------------------------------------------------

 СОДЕРЖАНИЕ

 1. Русские октавы
 2. Брянские леса
 3. "Исчезли стены разбегающиеся..."
 4. "Тесен дом мой у обрыва..."
 5. Дивичорская богиня
 6. Самое первое об этом
 7. "О, не так величава - широкою поймой цветущею..."
 8. Весной с холма
 9. "Лес не прошумит уже ни жалоб, ни хвалы..."
 10. Плотогон
 11. "Над Нерусой ходят грозы..."
 12. Памяти друга
 13. "Чуть колышется в зное..."
 14. "Весёлым, как вечный мальчишка - Адам..."
 15. Из дневника ("На день восьмой открылся путь чугунный...")
 16. Базар
 17. "Не мнишь ли ты, что эгоизм и страх..."
 18. "Ткали в Китеже-граде..."
 19. "Мы прикоснулись, как Антей..."
 Примечания

 ------------------------------------------------------------------------


        РУССКИЕ ОКТАВЫ

    Мой край душистыми долинами,
    Цветёт меж дедовского бора
    Сосновых толп живые хоры
    Поют прокимн[1], поют хвалу,
    И множествами журавлиными
    Лесные шелестят болота -
    Заклятью верные ворота
    В непроницаемую мглу.

    Сквозь эту сказку вечно детскую
    Прочтёт внимательная совесть
    Усобиц, бурь, разбоев повесть
    В преданьях хмурых деревень,
    Где помнят ярость половецкую
    Во ржи уснувшие курганы,
    Где лес берёг от ятагана
    Скитов молитвенную сень.

    Разгулом, подвигом, пожарами,
    Самосожженьями в пустыне
    Прозванья сел звучат доныне.
    Святое, Тёмное, Погар...
    А под зарницами, за хмарами,
    У гаснущей в цветах дороги,
    Бдят непостигнутые боги
    Грядущих вер и светлых чар.

    Ещё таинственней, вневременней
    Живую глубь стихий почует,
    Кто у костра один ночует
    Над дружелюбною рекой,
    Кто в этой вещей, мудрой темени
    Души Земли коснется страстной,
    Даст путь раскрыться ей, безгласной,
    И говорить с его душой.

    Здесь на полянах - только аисты,
    И только цаплями изучен
    Густой камыш речных излучин
    У ветхого монастыря;
    Там, на откосы поднимаясь, ты
    Не обоймёшь страну очами,
    С её бескрайними лесами,
    Чей дух господствует, творя.

    Есть в грозном их однообразии
    Тишь притаившегося стана,
    Есть гул бездонный океана,
    Размах вселенской мощи есть,
    Есть дремлющий, как в недрах Азии,
    Ещё для мира нерождённый,
    Миф, человечеству суждённый -
    Грядущего благая весть.

    В ней сочетались смолы мирные -
    Дары языческого рая,
    И дымных келий синь святая -
    Тоска о горней высоте,
    А ветер голоса всемирные
    От городов несёт и моря,
    С былою замкнутостью споря
    За русские просторы те.

    И если раньше грань отечества
    Сужала наш размах духовный,
    И замыкался миф верховный
    В бревенчатую тесноту, -
    Теперь простор всечеловечества
    Ждёт вестника, томится жаждой,
    И из народов примет каждый
    Здесь затаённую мечту.

    Нет, не державность, не владычество -
    Иное крепнет здесь решенье:
    Всех стран - в сады преображенье,
    А государства - в братство всех.
    И страстные костры язычества,
    И трепет свеч в моленье клирном -
    Всё - цепь огней в пути всемирном,
    Ступени к Богу, звёзды вех.

    К преддверью тайны уведите же
    Вы, неисхоженные тропы,
    Где искони с лучом Европы
    Востока дальний луч скрещён,
    Где о вселенском граде Китеже
    Вещает глубь озер заросших,
    Где спят во вьюгах и порошах
    Побеги будущих времён.

    1950



        БРЯНСКИЕ ЛЕСА

    Заросли багульника и вереска.
        Мудрый дуб. Спокойная сосна...
    Без конца, до Новгорода-Северска,
        Эта непроглядная страна.

    С севера, с востока, с юга, с запада
        Хвойный шум, серебряные мхи,
    Всхолмия, не вскопанные заступом
        И не осязавшие сохи.

    С кронами, мерцающими в трепете;
        Мощные осины на юру...
    Молча проплывающие лебеди
        В потаенных заводях, в бору:

    Там, где реки, мирные и вещие,
        Льют бесшумный и блаженный стих,
    И ничьей стопой не обесчещены
        Отмели младенческие их.

    Лишь тростник там серебрится перистый[2],
        Да шумит в привольном небе дуб -
    Без конца, до Новгорода-Северска,
        Без конца, на Мглин и Стародуб.

    1936



        * * *

    Исчезли стены разбегающиеся,
    Пропали городские зданья:
    Ярчеют звёзды зажигающиеся
    Любимого воспоминанья.

    Я слышу, как в гнездо укладываются
    Над дремлющим затоном цапли,
    Как сумерки с лугов подкрадываются,
    Роняя голубые капли;

    Я вижу очертаний скрадываемых
    Клубы и пятна... мошки, росы...
    Заречных сёл, едва угадываемых,
    Лилово-сизые откосы;

    Возов, медлительно поскрипывающих,
    Развалистую поступь в поле;
    Взлет чибисов, визгливо всхлипывающих
    И прядающих ввысь на воле...

    И в грёзе, жестко оторачиваемой
    Сегодняшнею скорбной былью,
    Я чувствую, как сон утрачиваемый,
    Своей души былые крылья.

    1950
    Владимир



        * * *

    Тесен дом мой у обрыва,
    Тёмен и тих... Вдалеке
    Вон, полуночная рыба
    Шурхнула в чёрной реке.

    В этом лесничестве старом
    Робким огнём не помочь.
    Даже высоким Стожарам
    Не покоряется ночь.

    Издали, сквозь немеречу[3],
    Где бурелом и лоза -
    Жёлтые, нечеловечьи,
    Нет, и не волчьи глаза.

    Там, на глухих Дивичорах[4],
    Где пропадают следы -
    Вкрадчивый шелест и шорох[5]
    Злого костра у воды.

    И, в непонятном веселье,
    Древнюю власть затая,
    Варит дремучее зелье
    Темная ворожея.

    Плечи высокие, пряди
    У неподвижного лба.[6]
    В бурых руках и во взгляде -
    Страсть моя, гибель, судьба.[7]

    Тайну её не открою.[8]
    Имя - не произнесу.
    Пусть его шепчет лишь хвоя
    В этом древлянском лесу.

    Только не снись мне, не мучай,
    Едкою хмарой отхлынь,
    Вылей напиток дремучий
    На лебеду и полынь.

    1939



        ДИВИЧОРСКАЯ БОГИНЯ [4]

    Вновь с песчаного Востока дует[9]
    Старый ветер над полями льна...
    А когда за соснами колдует
    Поздняя ущербная луна -

    То ль играют лунные седины
    По завороженному овсу,
    То ли плачет голос лебединый
    С Дивичорских заводей, в лесу.

    И зовёт к утратам и потерям,
    И осины стонут на юру,
    Чтоб в луну я научился верить -
    В первородную твою Сестру.

    Верю! Знаю! В дни лесных становий
    Был твой жертвенник убог и нищ:
    Белый камень, весь в подтёках крови,
    Холодел у диких городищ.

    В дни смятенья, в час тревоги бранной
    Все склоняли перед ним копьё,
    Бормотали голосом гортанным
    Имя непреклонное твоё.

    Брови ястребиные нахмуря,
    Над могучим камнем колдуны
    Прорицали, угрожая бурей
    И опустошением страны;

    Матери - их подвиг не прославлен -
    Трепетали гласа твоего.
    Чей младенец будет обезглавлен?
    Перст твой указует - на кого?..

    А когда весной по чернолесью
    Вспыхивали дымные костры
    И сиял в привольном поднебесьи[10]
    Бледно-синий взор твоей Сестры,

    И когда в листве любого дуба
    Птичий плеск не умолкал, и гам,
    А призыв тоскующего зубра
    Колыхал камыш по берегам -

    По корням, по стеблю, в каждый колос,
    В каждый ствол ореха и сосны
    Поднимался твой протяжный голос
    Из внушавшей ужас глубины.

    Но теперь он ласков был, как пенье
    Серебристой вкрадчивой струи,
    И ничьи сердца твое веленье
    Не пугало в эту ночь: ничьи.

    Барбарис, багульник, травы, злаки
    Отряхали тяжкую росу
    И, воспламенённые во мраке,
    Рдели странным заревом в лесу.

    А в крови - всё явственней, всё выше,
    Точно рокот набухавших рек,
    Точно грохот ледохода слышал
    Каждый зверь - и каждый человек.

    Били в бубен. Закипала брага;
    Запевал и вился хоровод
    Вдоль костров в излучинах оврага
    До святого камня у ворот.

    Пламя выло. Вскидывались руки,
    Рокотали хриплые рога:
    В их призывном, в их свободном звуке
    Всё сливалось: сосны, берега,

    Топот танца, шкуры, брызги света,
    Лик луны, склонённый к ворожбе...
    А потом, до самого рассвета,
    Жертвовали ночь свою - тебе.

    ...Верю отоснившимся поверьям,
    Снятся незапамятные сны,
    И к твоим нехоженым преддверьям
    Мои ночи приворожены.

    Вдоль озер брожу насторожённых,
    На полянах девственных ищу,
    В каждом звуке бора - отражённый
    Слышу голос твой, и трепещу.

    А кругом - ни ропота, ни бури:
    Травы, разомлевшие в тепле,
    Аисты, парящие в лазури
    С отблесками солнца на крыле...

    И лишь там, на хмурых Дивичорах,
    Как в необратимые века,
    Тот же вещий, серебристый шорох
    Твоего седого тростника.

    1939



        САМОЕ ПЕРВОЕ ОБ ЭТОМ

    Дедов бор, полотно, и неспешно влачащийся поезд,
           Стены чащи угрюмой... И вдруг -
    Горизонт без конца, и холмов фиолетовых пояс,
           И раскидистый луг.

    Ярко-белых церквей над обрывами стройные свечи,
           Старый дуб, ветряки -
    О, знакома, как детство, и необозрима, как вечность,
           Эта пойма реки.

    Вновь спускаться ложбинами к добрым лесным великанам,
           К золотому костру,
    Чтобы утром встречать бога-Солнце над белым туманом
           И стрекоз синекрылых игру;

    Возвращаясь на кручи, меж серой горючей полыни
           Подниматься в вечерний покой,
    Оглянуться на лес, как прощальное марево, синий
           За хрустальной рекой,

    Где я шёл, где блуждал по зеленым певучим дорогам,
           Только дикие стебли клоня;
    Сердце мирное Солнцу открыть - неизменному богу
           Мимолетного дня.

    1932



        * * *

    О, не так величава - широкою поймой цветущею
    То к холмам, то к дубравам ласкающаяся река,
    Но темны её омуты под лозняковыми кущами
           И душа глубока.

    Ей приносят дары - из святилищ - Неруса цветочная,
    Шаловливая Навля, ключами звенящая Знобь;
    С ней сплелись воедино затоны озёр непорочные
           И лукавая топь.

    Сказок Брянского леса, певучей и вольной тоски его
    Эти струи исполнены, плавным несясь серебром
    К лону чёрных морей мимо первопрестольного Киева
           Вместе с братом Днепром.

    И люблю я смотреть, как прибрежьями, зноем сожжёнными,
    Загорелые бабы спускаются к праздной воде,
    И она, переливами, мягко-плескучими, сонными,
           Льнёт к весёлой бадье.

    Это было всегда. Это будет в грядущем, как в древности,
    Для неправых и правых - в бесчисленные времена,
    Ибо кровь мирозданья не знает ни страсти, ни ревности,
           Всем живущим - одна.

    1950



        ВЕСНОЙ С ХОЛМА

    С тысячелетних круч, где даль желтела нивами
    Да тёмною парчой душмяной конопли,
    Проходят облака над скифскими разливами -
    Задумчивая рать моей седой земли.

    Их белые хребты с округлыми отрогами
    Чуть зыблются, дрожа в студёных зеркалах,
    Сквозят - скользят - плывут подводными дорогами,
    И подо мной - лазурь, вся в белых куполах.

    И видно, как сходя в светящемся мерцании
    На медленную ширь, текущую по мху,
    Всемирной тишины благое волхвование,
    Понятное душе, свершается вверху.

    Широко распластав воздушные воскрылия,
    Над духами стихий блистая как заря,
    Сам демиург страны в таинственном усилии
    Труждается везде, прах нив плодотворя.

    Кто мыслью обоймёт безбрежный замысл Гения?
    Грядущее прочтёт по диким пустырям?
    А в памяти звенит, как стих из песнопения.
    ~Разливы рек её, подобные морям...~[11]

    Всё пусто. И лишь там, сквозь клёны монастырские,
    Безмолвно освещён весь белый исполин...
    О, избранной страны просторы богатырские!
    О, высота высот! О, глубина глубин!

    1950



        * * *

    Лес не прошумит уже ни жалоб, ни хвалы:[12]
    Штабелями сложены безрукие стволы.

    Устланный бесшумными и мягкими как пух
    Белыми опилками, песок горяч и сух.

    Долго я любуюсь, как из мёртвого ствола
    Медленно, чуть видимо является смола,

    Мёда благовоннее и ярче янтаря,
    Жёлтая, как тёплая июльская заря,

    Каплю останавливает ринувшийся зной,
    Всю её подергивая легкой белизной.

    Если бы такой же непорочной, как смола,
    Кровь моя густая, беспокойная была:

    Как мне было б радостно лелеять этот сок!
    Как мне было б горестно пролить его в песок!

    1936



        ПЛОТОГОН

    Долго речь водил топор
    С соснами дремучими:
    Вырублен мачтОбор
    Над лесными кручами.
    Круглые пускать стволы
    Вниз к воде по вереску.
    Гнать смолистые плоты
    К Новгороду-Северску

    Эх,
    май,
    вольный май,
    свистом-ветром обнимай.

    Кружит голову весна,
    Рукава засучены, -
    Ты, река моя, Десна,
    Жёлтые излучины!
    Скрылись маковки-кресты
    Саввы да Евтихия,
    Только небо да плоты,
    Побережья тихие...

    Ширь,
    тишь,
    благодать, -
    Петь, плыть да гадать!

    Вон в лугах ветрун зацвёл,
    Стонут гулом оводы,
    Сходят девушки из сёл
    С коромыслом по воду:
    Загородятся рукой,
    Поманят улыбкою,
    Да какой ещё, какой!
    Ласковой... зыбкою...

    Эх,
    лес,
    дуб-сосна!
    Развесёлая весна!

    Скоро вечер подойдет -
    Вон, шесты уж отняли,
    Пришвартуем каждый плот
    У песчаной отмели.
    Рдеет мой костер во тьму,
    Светится, кудрявится,
    Выходи гулять к нему
    До зари, красавица.

    А
    там -
    и прости:
    Только чуть погрусти.

    Завтра песню запою
    Про лозинку зыбкую,
    Про сады в родном краю -
    В Брянске, в Новозыбкове.
    Жизнь вольготна, жизнь красна,
    Рукава засучены, -
    Ты, река моя, Десна,
    Жёлтые излучины.

    1936



        * * *

    Над Нерусой ходят грозы,
    В Чухраях грохочет гром, -
    Бор, стога, ракиты, лозы -
    Всё украсив серебром.

    Весь в широких, вольных взмахах,
    По траве, сырой от рос,
    Бродит в вышитых рубахах
    Буйной поймой сенокос.

    Только ты, мой холм безлесный,
    Как раздел грозовых туч,
    В синеве блестишь небесной
    Меловым изгибом круч.

    Плещут весла перевоза
    У прибрежья: там, внизу,
    Ярко-красные стрекозы
    Плавно никнут на лозу.

    А поднимешься на гребёнь -
    Сушь, бурьяны, знойный день,
    Белых срывов жгучий щебень,
    Пятна дальних деревень...

    Льнут к нему леса и пашни,
    Как дружина к королю...
    Я люблю его как башню:
    Высь дозорную люблю.

    1934



        ПАМЯТИ ДРУГА [13]

    Был часом нашей встречи истинной
    Тот миг на перевозе дальнем,
    Когда пожаром беспечальным
    Зажглась закатная Десна,
    А он ответил мне, что мистикой
    Мы правду внутреннюю чуем,
    Молитвой Солнцу дух врачуем
    И пробуждаемся от сна.

    Он был так тих - безвестный, седенький,
    В бесцветной куртке рыболова,
    Так мудро прост, что это слово
    Пребудет в сердце навсегда.
    Он рядом жил. Сады соседили.
    И стала бедная калитка
    Дороже золотого слитка
    Мне в эти скудные года.

    На спаде зноя, если душная
    Истома нежила природу,
    Беззвучно я по огороду
    Меж рыхлых грядок проходил,
    Чтоб под развесистыми грушами
    Мечтать в причудливых беседах
    О Лермонтове, сагах, ведах,
    О языке ночных светил.

    В удушливой степной пыли моя
    Душа в те дни изнемогала.
    Но снова правда жизни стала
    Прозрачней, чище и святей,
    И над судьбой неумолимою
    Повеял странною отрадой
    Уют его простого сада
    И голоса его детей.

    Порой во взоре их задумчивом,
    Лучистом, смелом и открытом,
    Я видел грусть: над бедным бытом
    Она, как птица, вдаль рвалась.
    Но мне - ритмичностью заученной
    Стал мил их труд, их быт, их город.
    Я слышал в нём - с полями, с бором,
    С рекой незыблемую связь.

    Я всё любил: и скрипки нежные,
    Что мастерил он в час досуга,
    И ветви гибкие, упруго
    Нас трогавшие на ходу,
    И чай, и ульи белоснежные,
    И в книге беглую отметку
    О Васнецове, и беседку
    Под старой яблоней в саду.

    Я полюбил в вечерних сумерках
    Диванчик крошечной гостиной,
    Когда мелодией старинной
    Звенел таинственный рояль,
    И милый сонм живых и умерших
    Вставал из памяти замглённой,
    Даря покой за путь пройдённый
    И просветленную печаль.

    Но всех бесед невыразимее
    Текли душевные встречанья
    В полу-стихах, полу-молчаньи
    У нелюдимого костра -
    О нашей вере, нашем Имени,
    О неизвестной людям музе,
    О нашем солнечном союзе
    Неумирающего Ра[14].

    Да. тёмные, простые русичи,
    Мы знали, что златою нитью
    Мерцают, тянутся наитья
    Сюда из глубей вековых,
    И наша светлая Нерусочка,
    Дитя лесов и мирной воли,
    Быть может, не любила боле
    Так никого, как нас двоих.

    Журчи же, ясная, далекая,
    Прозрачная, как реки рая,
    В туманах летних вспоминая
    О друге ласковом твоём,
    О том, чью душу светлоокую
    В её надеждах и печали,
    В её заветных думах, знали,
    Быть может, ты и я - вдвоём.



        * * *

    Чуть колышется в зное,
    Еле внятно шурша,
    Тихошумная хвоя,
    Стран дремучих душа.

    На ленивой опушке[15],
    В землянике, у пней,
    Вещий голос кукушки
    Знает счёт моих дней,

    Там, у отмелей дальних -
    Белых лилий ковши[16],
    Там, у рек беспечальных,
    Жизнь и смерть хороши.

    Скоро дни свои брошу
    В эту мягкую глубь...
    Облегчи мою ношу.
    Приласкай, приголубь.

    1939



        * * *

    Весёлым, как вечный мальчишка - Адам -
    Отдаться реке полноводной;
    По сёлам, по ярмаркам, по городам
    Коснуться плоти народной;

    Вдыхать,
    осязать,
    слушать,
    следить
    Стоцветного мира мельканье,
    Вплетаясь,
    как мириадная нить,
    В его священные ткани.

    Учения
    высокоумных книг
    Отдать бездомным ночлегам,
    С луной, опускающейся в тростник,
    С болотами,
    с волчьим бегом;

    Отдать их лугам, широким лугам,
    Где в воздух, пьяный, как брага,
    Летит сенокосов звенящий гам
    С оврага
    и до оврага.

    Когда же развеешь в полях наугад
    Всех песен легкие звуки -
    Отдать свой незримый, бесценнейший клад
    В покорные
    нежные
    руки.

    1936



        ИЗ ДНЕВНИКА

    На день восьмой открылся путь чугунный,
    Лазурных рельсов блещущий накал:
    Они стремились на восток, как струны,
    И синий воздух млел и утекал.

    Зной свирепел, как бык пред стягом алым:
    Базарный день всех поднял ото сна,
    И площадь добела раскалена
    Была перед оранжевым вокзалом.

    То морс, то чай в трактире под окном
    Я пил, а там, по светло-серой пыли,
    Сновал народ и женщины спешили
    За ягодами и за молоком.

    Мужчины, женщины - все были смуглы,
    И, точно абиссинское шоссе,
    Следами пальцев, маленьких и круглых,
    В глаза пестрили мостовые все.

    По рынку ли, у чайных, у застав ли
    Я проходил - народ кишел везде,
    Был выходной, и множество из Навли
    Брело на пляж: к воде! к воде! к воде!

    Плоть жаловалась жаждою и потом.
    Когда же звёзды блёклые взошли,
    Я услыхал глухую дрожь земли,
    Свисток и гул за ближним поворотом.

    Восторг мальчишеской свободы есть
    В гремящей тьме ночного перегона:
    Не заходя в дремотный чад вагона,
    На мчащейся его подножке сесть,

    Сощурившись от острых искр и пыли,
    Сжав поручень, пить быстроту, как хмель,
    Чтоб ветром злым в лицо хлестали крылья
    Ночных пространств - небес, озер, земель.

    Как весело, когда поют колеса,
    Здесь, под рукой, грохочут буфера!
    Едва заметишь - мост, огни, откосы,
    Блеск лунных рек, как плиты серебра,

    А из лесов - протяжный, дикий, вкусный
    Росистый дух с лужаек и глубине...
    ...Ход замедляется: навстречу мне
    Душмяным мраком дышит пост "Нерусный".

    Кто знает, чем волнует нашу кровь
    Такой полет в двоящемся пространстве,
    И что за демон безрассудных странствий
    Из края в край нас гонит вновь и вновь.

    Но хорошо таёжное скитанье
    Холодным лязгом стали пересечь,
    Всех токов жизни дрожь и трепетанье
    Пить залпом, залпом, и в стихе сберечь.

    1936



        БАЗАР [17]

    Хрупки ещё лиловатые тени
    И не окреп полуденный жар,
    Но, точно озеро
    в белой пене,
    В белых одеждах
    летний базар.

    Мимо клубники, ягод, посуды,
    Через лабазы, лавки, столбы,
    Медленно движутся с плавным гудом,
    С говором ровным
    реки толпы:
    От овощей - к раскрашенным блюдам,
    И от холстины -
    к мешкам
    крупы.

    Пахнут кошёлки из ивовых прутьев
    Духом
    Нагретой солнцем лозы...
    Площадь полна уже, но с перепутьев
    Снова и снова
    ползут
    возы.

    Лица обветренны, просты и тёмны,
    Взгляд - успокаивающей голубизны,
    Голос - неторопливый и ровный,
    Знающий власть полевой тишины;
    Речи их сдержанны, немногословны,
    Как немногословна
    душа
    страны.

    Если ты жизнь полюбил - взгляни-ка,
    Как наливной помидор румян,
    Как сберегла ещё земляника
    Запах горячих хвойных полян!
    Справа - мука, белоснежней мела,
    Слева же - сливы, как янтари;
    Яйца прозрачны, круглы и белы,
    Чудно светящиеся изнутри,
    Будто сам день
    заронил в их тело
    Розовый, тёплый
    луч
    зари.

    Кто объяснит, отчего так сладко
    Между телег бродить вот так
    И отдавать ни за что украдкой
    Рубль, двугривенный,
    четвертак.

    Может быть, требуют
    жизнь и лира,
    Чтобы, благоговеен и нем,
    К плоти народа, как в тихие виры[18],
    Ты, наклонясь, уронил совсем
    Душу
    в певучую
    реку
    мира,
    Сам ещё не понимая, зачем.

    1937



        * * *

    Не мнишь ли ты, что эгоизм и страх
    Пустынников в трущобу уводили?
    Кто б ни был прав, но в ангельских мирах
    Дивятся лучшие их неприметной силе.

    Нет, не забыл я страшные века,
    Гнетущий пласт нужды, законов, быта,
    Куда людская жгучая тоска
    Была судьбой, как семя в прах, зарыта.

    Когда от битв дымился каждый дол,
    Когда бедой грозились злые дали,
    Одни лишь схимники свой наивысший долг
    Своею жизнью молча утверждали.

    Хмель естества дотла испепелив,
    Приняв в народе имя страстотерпцев,
    Страданье твари - птиц, людей и нив
    Они впитали целокупным сердцем.

    Ушкуйник, смерд, боярин и купец
    Их, как владык таинственных, просили
    Внести за них сокровище в ларец -
    В незримый Кремль, в небесный Град России.

    За грех царей, за буйства пьяных сел,
    За кривду войн, за распри, за разруху,
    Они за нас - за всех, за вся, за всё -
    Несли страду и горький подвиг духа. -

    В наш поздний век - кто смеет на Руси
    Измерить мощь молитвы их смиренной,
    Кто изъяснит, чья помощь в небеси
    Её хранит над самою геенной?

    Нет боле чуда? - Ложь! - Есть чудеса,
    Я каждый миг их отголоскам внемлю,
    Есть внутренний затвор, скиты, леса,
    Есть тайные предстатели за землю.

    Пусть многогранней стала вера их
    И больше струй вмещает гибкий догмат,
    Но древний дух всё так же твёрд и тих,
    Необорим и грузом бед не согнут.

    1950



        * * *

    Ткали в Китеже-граде,
    Умудрясь в мастерстве,
    Золочёные пряди
    По суровой канве.

    Вышивали цветами
    Ослепительный плат
    Для престола во храме
    И для думных палат.

    Но татарские кони
    Ржут вот здесь, у ворот;
    Защитить от погони
    Молит Деву народ,

    И на дно голубое,
    В недоступную глушь,
    Сходят чудной тропою
    Сонмы праведных душ.

    Там служенья другие,
    У иных алтарей;
    Там вершит литургию
    Сам Исус Назарей...

    Недовышит и брошен
    Дивный плат на земле,
    Под дождём и порошей,
    В снежных бурях и мгле.

    Кто заветные нити
    Сохранил от врага -
    Наклонитесь! падите!
    Поцелуйте снега,

    В лоне отчего бора
    Помолитесь Христу,
    Завершайте Узоры
    По святому холсту.

    1950



        * * *

                      Нам внятно всё...
                      А. Блок[19]

    Мы прикоснулись, как Антей[20],
    К извечной Матери своей,
            Чтоб
            лира,
    Звуча прозрачно, как свирель,
    Запела про восторг и цель
            Троп
            мира, -

    Зелёных, влажных троп, где нам
    Открыла свой бездонный храм
            Тишь
            хвои,
    Где сходятся на Отчий брег
    Природа-мать и человек -
            Лишь
            двое.

    О, мы не те, кто покидал
    Гражданских битв бурлящий вал,
            Вир
            пенный,
    Узрев во всём, что любим мы,
    Соблазн греха, личину тьмы,
            Мир
            тленный,

    Кто бледным схимником в скиту,
    Благословляя нищету
            Врат
            узких,
    Ценил лишь ангельский итог,
    Творя Небесный Кремль - чертог,
            Град
            русских.

    Да: цель как прежде - Вечный Град,
    И не вернёт никто назад
            К ней
            званных,
    Но путь не тот, из нас любой
    Овеян ширью грозовой
            Дней
            бранных.

    Нам внятны зарева идей,
    Восстаний гул, тоска людей,
            Боль
            сирых;
    Наш дух расширили века,
    Нам сладкой горечью горька
            Соль
            мира.

    Мы - над обрывом, у каймы
    Народовластвующей тьмы
            В час
            судный.
    Всечеловеческий простор
    За ним, и слышен дальний хор,
            Глас
            чудный.

    Тысячеслоен космос. Есть
    Миры, откуда шлёт нам весть
            Тень
            Девы,
    Но нам - молчать о слое том.
    Пусть раньше отгрохочет гром -
            День
            Гнева.

    О, этой книги странный стих -
    Лишь знак о тайнах золотых, -
            Пусть
            первый, -
    Рассказ, как сердце обрело
    К богам стихий, сквозь их тепло
            Путь
            верный.

    Круг стихиалей - цикл миров.
    Их свет скользит в наш тесный кров,
            Тих,
            вечен.
    Их дружба добрая чиста,
    И нет вражды к словам Христа
            В их
            речи.

    Да, Третий Рим лежит в золе,
    Дорог в отшельнической мгле
            Нет
            дале.
    Из тонких иноческих рук
    Наперсники свободных вьюг
            Свет
            взяли.

    1950



    ПРИМЕЧАНИЯ
    ---------------------------------------------------------------------

    [1] Прокимн  -  в  церковной  службе  стихи,  произносимые  чтецом  и
повторяемые хором и выражающие смысл последующей службы.

    [2] В АС без последней строфы.

    [3] Немереча - непроходимая лесная чаща.

    [4] Дивичоры (Дивячоры) - урочище и пересыхающее озеро в Брянских

    [5] В АС вариант:
    Отблеском жёлтой звезды,
    Зовом забытого - шорох

    [6] В АС вариант:
    У тёмно-красного лба

    [7] В АС вариант:
    Властвующая судьба.

    [8] В АС вариант:
    Песен её не открою.

    [9] В АС вариант:
    Отчего такой промозглый дует
    Ток воздушный из болот, со дна?

    [10] В АС вариант:
    И сияли тропы в поднебесье
    Первородной девы и сестры.

    [11] Разливы рек её, подобные морям... - строка из  стихотворения  М.
Ю. Лермонтова "Родина" (1841).

    [12]  В АС под заглавием "На порубах"; вариант 1-й строки:
    Лес не прошумит уже ликующей хвалы.

    [13] Стихотворение  посвящено  памяти  Протаса  Пантелеевича  Левёнка
(1874-1958),  любимого  учителя  рисования  в  г.  Трубчевске,  с  семьёй
которого поэт был в близких дружеских  отношениях.  Написано,  видимо,  в
годы заключения, когда поэт ничего не знал о судьбе П. П. Левёнка.
    [14] Ра - в египетской мифологии бог солнца.

    [15] Вариант:
    Там на сонной опушке

    [16] Вариант:
    Пристань вольной души

    [17] В АС иной вариант стихотворения:
    Хорошо - из дикого бора
    В утро ярмарочное, по росе,
    Подниматься в маленький город,
    Чтобы жить в этот день, как все.

    Ещё длинные хрупкие тени
    И не встал разъярённый жар,
    Но, как озеро в белой пене,
    В белых тканях тихий базар.
    Мимо хлеба, ягод, посуды,
    Через лавки, лабаз, столбы
    Обращается с плавным гудом,
    С гулом мягким, река толпы.

    Подойди, прохожий, взгляни-ка,
    Как простой помидор румян,
    Как хранит ещё земляника
    Дух горячих, хвойных полян!
    Как прозрачны яйца, как белы,
    Чуть светящиеся изнутри,
    Будто луч заронил в их тело
    Светло-розовый луч зари!

    Кто поймет, отчего так сладко
    По базару бродить вот так,
    Отдавать ни за что украдкой
    То двугривенный, то пятак,
    И в толпу, как в воронку вира
    Погружаясь, войти совсем
    В эти плавные ткани мира,
    Сам не зная ещё зачем.

    [18] Вир - омут.

    [19] Эпиграф из стихотворения А. А. Блока "Скифы" (1918).

    [20] Антей - в греческой мифологии  великан,  сын  Посейдона  и  Геи,
который черпал у земли свою силу.

    ---------------------------------------------------------------------


Hosted by uCoz