Психологическое исследование атеизма

 

"Господин доктор, сегодня ночью я продезинфицировал сулемой все небо и при этом не обнаружил никакого бога."

Слова одного душевнобольного, сказанные К.-Г. Юнгу

(К.-Г. Юнг, “Психология бессознательного”)

 

Теизм и атеизм – две противоположные системы мышления, каждая из которых существует уже тысячелетия. Сколь долго они существуют – и столько же идёт между ними идеологическая, а подчас и не только идеологическая, война. Первая мировоззренческая система основана на вере в Божество, в надстоящего над человеком сакрального Субъекта, вторая же отрицает или деятельно опускает Его существование. Противостояние между двумя антагонистами за последние несколько столетий значительно углубилось и обострилось, что было связано со становлением на просторах западной цивилизации наукократических и наукоцентрированных философий, с бурным развитием сферы материального производства и потребления, со смещением ценностных ориентиров в соответствующие области. Доминирование в общественном сознании материалистических и утилитарно-потребительских установок и ценностей сопровождалось значительной сменой убеждений: всё большее количество людей отходило от религиозного мировоззрения, становилось в большей или меньшей степени арелигиозными. Конечно, речь идёт, в основном, о западной цивилизации, но именно она послужила основным движителем и главным полем развёртывания атеистических тенденций, известных современному миру.

Решающей причиной такого положения вещей, относящейся к духовной сфере, послужил ряд серьёзных промахов и ошибок, допущенных христианскими церквями в сфере их политики и догматики, что вызвало нарастающую волну неудовлетворения и недовольства ими со стороны массовой общественности. Авторитет христианства падал, а духовные и интеллектуальные потребности масс оказывались нереализованными, что стимулировало работу мысли, направленной на поиск замещающих религиозность культурно-психологических феноменов. Философия атеизма растеклась среди общественных элит и по народным массам, ибо оказалась востребованной для общества. Научные достижения, оказывавшиеся не только не поддерживаемыми, но и блокируемыми ригидностью мышления и взглядов большинства представителей христианского духовенства, оказались психологически и идеологически связанными, иногда даже спаянными с атеистической философией. Фактически, при соответствующей адаптации, практически любое, в том числе и религиозное, мировоззрение может успешно совмещаться (в смысле сосуществования, а иногда даже синтеза) с достижениями научного хода познания, однако пагубная, чрезмерно догматическая политика христианских церквей лишила их на длительное время возможностей конструктивного взаимодействия и “сожительства” в обществе с наукой; вместе с этим их же ошибки и заблуждения поспособствовали становлению на территории, которая считалась их исторической, “родной”, таких течений, как атеизм, материализм, несколько позднее, как бы в дополнение к этому – теософии и антропософии, активному созданию новых религиозных и псевдорелигиозных учений, бурной волне распространения хлынувших с Востока религиозных культов и сект.

Всё существование атеистических западных доктрин на протяжении последних нескольких веков пропитано явной или скрытой жгучей обидой на христианство, порою перерастающей в мощную неприязнь, а то и ненависть к нему, которые, впрочем, часто надёжно сублимируются формами “сухого”, рассудочного мышления, внешне схожего с научным и характеризующимся почти религиозно-проповедническими склонностями к полной уверенности и всезнайству. Такие попытки дискредитировать или уничтожить христианство всё ещё продолжаются и пока что не спешат завершаться. Почему эта ситуация до сих пор не изменилась, почему дискуссии и дебаты между сторонниками и противниками атеизма не прекратились ? По той причине, что обществом оказываются востребованы и религия, и атеизм, ведь потребности у многих миллионов людей оказываются стимулированными в них обоих. Само существование западного атеизма, как бы это ни показалось странным, коренится не в нём самом, а в христианстве, точнее, в тех его функциях, которые оно призвано исполнять в обществе: познавательной, организующей, направляющей, нормативной, функции обеспечения условий духовной и личностной самореализации людей. Однако, несмотря на убеждения духовенства, эти функции реализуются не вполне, недостаточно, и посему многие жизненно важные проблемы в духовной сфере, т.е. в сфере реализации высших психических потребностей и стремлений, оказываются у общества нерешёнными, часто вообще пребывая в полулетаргическом состоянии. Тем самым, реакционность идеологии и позиций подавляющего числа христианских церквей не изжита ими до сих пор, и потому многие люди, находясь в поисках удовлетворения своих духовных и интеллектуальных потребностей, приходят к выводу о дискредитированности религии вообще и христианства в частности, и обращаются к арелигиозному мировоззрению. Последнее оказывается для них востребованным, оно отвечает психологическим запросам таких людей.

Конечно, сейчас не заходит речь о том, что подобные процессы – отход от религии или приход к ней – часто сопровождаются ещё другими факторами, как-то политическим давлением правящего в стране режима, рекламой, использованием по отношению к общественности методов внушения и даже “зомбирования”, и пр., – речь идёт именно о тенденциях, свойственных человеческой психологии.

Для того, чтобы понять сущность атеизма, следует пристальнее и под иным углом зрения рассмотреть религиозность, ибо иначе рефлексия проблемы окажется утерянной. Действительно, в чём же заключается её, религиозности, смысл ?

Ответить на этот вопрос можно просто: этот смысл сводится к существованию сакральной веры, т.е. веры, направленной на запредельное; при этом само запредельное мы будем понимать как психологический феномен, архетипически заложенный в психике и связанный с потребностью достижения личностной целостности, которая обычно облекается формами сакральности и мифа. Личность же человеческая обречена на разобщённость, начиная с момента, когда её физический носитель покидает утробу матери, у него рвётся жизнедающая пуповина, он отрывается от кормящей груди, и заканчивая потерями близких людей, уходящих и умирающих, утратой дорогих событий жизни и даже любимых предметов, что воспринимается как потери частей самого себя. Всё это склонно вызывать боль, ностальгию, жалость, и тем более желанной и нужной начинает оказываться целостность, манящее единство человеческого Я с миром и самим собой. Личность лишена целостности, и эта разобщённость является причиной практически всех бед и несчастий – как отдельного человека, так и всего человеческого рода. Эта же причина заставляет человечество развиваться, эволюционировать, стремясь достичь того, во что оно верит и что составляет его самый прекрасный и истинный идеал, однако внутренняя конфликтность, дисгармоничность человеческая оказывается не изжитой и топит этот путь в крови ненависти и злобы, в мутных омутах непонимания и взаимной нетерпимости, в чащах фанатичных и слепых попыток достичь хоть какого-нибудь заменителя этому.

Вера во что-то или любовь к этому чему-то, такому, что несёт в себе эту манящую завершённость, как раз и является тем душевным эликсиром, что способен эффективно направить личность человека к полной внутриличностной интеграции, к обретению целостности; и именно благодаря тому, что это сверхблагое нечто, это освящённое психикой состояние единения и гармонии – с миром и самим собой – становится облачённой покровами культуры, она становится верой в сакральное, ибо по своему значению не может быть для человека иным, чем запредельным, божественным.

Однако что происходит в том случае, когда общественные институты не справляются необходимым, достаточно конструктивным образом со своими обязанностями и оказываются дискредитированными в глазах общества ? Они теряют своё значение, а функции, которую они призваны исполнять, если эти функции до сих пор востребованы, переходят кому-то другому или разделяются с ними. Именно так произошло с институтами христианства и с той идеологией, которую они продуцируют, оказавшись во многом замещёнными философиями атеизма, материализма и сциентизма, сферой материального потребления и наукой. Западный атеизм представляет из себя попытку замещения религиозности: благодаря действию “эффекта ореола”, когда окружение некоего объекта, характеризуемого пристрастным к себе отношением, облекается этим же отношением к себе, отношение к церкви охватило, по аналогии, всё христианство и всю сферу человеческой религиозности. Но основной удар, всё-таки, пришёлся именно на христианство, и потому совсем неслучайно, что особенно яростное отношение у атеистов культуры Запада вызывает именно оно, а уже потом – все остальные религии человечества.

Правомерно ли замещение религии атеизмом ? Может ли атеизм взять на себя полноценную и эффективную реализацию тех функций, которые выполняет религиозность ? Ответ на этот вопрос находится в извечно присущей человеку сфере – его психике. Человек не может жить без идолов, его развитие при их отсутствии не просто тормозится, нет – оно невозможно: могут сменяться эпохи и культуры, разрушаться и строиться цивилизации, но божества, что бы ни понималось субъективно под ними, всё равно будут существовать в психике человека, ибо именно благодаря им человеческая личность может по-настоящему приближаться к частично осознаваемому, но ещё более пребывающему в сфере бессознательного, идеалу целостности. А понимания этих идеальных образов могут быть самые разные: Бог-личность, обезличенный Абсолют, “светлое коммунистическое будущее”, “прогресс человечества”, “всемогущая наука, которая решит все проблемы” или что-нибудь другое. Но у каждой более-менее развитой личности есть своё божество, даже у атеиста, у него оно лишь десакрализовано. Вот что писал об этом исследователь данного вопроса известнейший швейцарский психоаналитик К.-Г. Юнг в своём труде “Психология бессознательного” (отрывки в интернете – http://www.philosophy.ru/library/jung/pers_super.html): “…поэтому люди всегда нуждались в демонах и никогда не могли жить без богов, за исключением некоторых особенно умных… …сверхчеловеков, для которых "бог умер" и которые поэтому сами становятся богами, и притом божками мелкого формата, с толстостенными черепами и холодными сердцами. Дело в том, что понятие бога – совершенно необходимая психологическая функция иррациональной природы,..”. И действительно, божества остаются у каждого человека, в них всё равно верили, верят и будут верить, вопрос лишь в том, какое содержание будет в них вносится.

Конечно, если рассматривать людей со слабо сформированным мировоззрением и имеющимся у них безразличием к вопросам познания бытия, к духовному самоопределению – без разницы, религиозны, не религиозны они или пребывают в некоем промежуточном состоянии, – то ситуация будет иной: их личностная самоактуализация ещё (или уже) не состоялась и конструктивные личностные содержания оказались незадействованными. Духовные идеалы таких людей спят, пребывают в нераскрывшемся состоянии, а жизнь их, как правило, насквозь пропитана бесконечным туманом ригидности, психологической непродуктивности и мирской суеты.

Те же, у кого процессы индивидуации идут более успешно, неизбежно оказываются носителями сформированных одухотворённых идеалов и ценностей, в которые они верят и которым поклоняются. Это – их божества, но каждый такой идеальный образ выражает интенции к психической целостности по-разному, более или менее мощно и направленно, одни это делают совершеннее, другие – ущербнее. Какие же из них выражают через себя эту мифическую целостность полнее: ограниченные рамками реальных или возможных общественных или межличностных отношений, научно-технического развития, существующими или утопическими общественными формациями, или же открыто стремящиеся к максимально предельной целостности, выражаемой образами единства с Божеством и бесконечностью (насколько она вообще может рефлексироваться психикой человека), полной и высшей гармонии с миром, абсолютной и запредельной трансцендентности ? Какие из них в своём развёртывании и реализации позволяет личности приблизиться к предельно рефлексируемым состояниям любви* и единения с миром, находящимся в основе обретения личностной целостности ? Совершенно очевидно, что вторые, религиозные “божества”, и так же очевидно, что первые – боги десакрализованные – представляют из себя лишь блеклые, искажённые их подобия.

А раз так, коль эта стержневая для психического развития и становления тенденция стремления к целостности, лежащая в основе самоактуализации человеческой личности, оказывается полнее и чётче выражена в мировоззрении религиозном, а особенно в развитом теистическом, где образ Бога или Абсолюта чётко и оформленно передаёт эту тенденцию, то отсюда следует следующий вывод: психические резервы и содержания человека полноценно раскрываются и совершенствуются именно в таком мировоззрении, именно оно является более соответствующим потребностям человека и, тем самым, оно же является и более природным, естественным для человеческой сущности и её стремлению к своей трансцендентной целостности.

Почему, в таком случае, философия атеизма столь прочно укоренилась на просторах западной поликультуры, что удерживает её там, почему столь часто людьми избирается она, а не религиозное мировоззрение ? Потому, что этому способствуют следующие три фактора: во-первых, связанная с потерей полноценного исполнения своих функций в обществе утрата доверия к увязшим в ригидной догматике христианским церквям; во-вторых, мощная нездоровая индустрия производства и потребления материальных благ, вызывающая смещение ценностных ориентаций широких общественных слоёв в соответствующем утилитарно-потребительском направлении и ориентирующая широкие массы общественности на ублажение своих далеко не самых одухотворённых инстинктов, а также ещё более разжигающая, несмотря на вскрывающиеся у миллионов людей из-за неудовлетворения духовных потребностей экзистенциальные пропасти, эти инстинкты; в-третьих, дискредитация религии как таковой многими нетрадиционными религиозными культами и сектами, распространившимися и распространяющимися – на основе их востребованности – в западном обществе по причине слабого влияния христианства в нём и благодаря возникающему там же, из-за распространённости и влиятельности мировоззрений материализма и атеизма, религиозному голоду, и утверждающими часто вместе с ценными и корректными идеями взгляды неадекватные, подчас профанирующие само значение понятий “религия” и “духовность”, иногда ещё и пагубные с психотерапевтической точки зрения. Скороспелые попытки создания новых, часто сомнительных, как правило эклектических, духовных учений, или же непродуманное перенесение за западный культурно-психологический грунт религиозных учений Востока, оказываются обычно явлениями духовно и интеллектуально неполноценными, а иногда и достаточно деструктивными по отношению к личности и социуму. Выход из этой ситуации видится один и заключается в разрешении проблемы на уровне её первопричины: необходимо мощное, облагораживающее облик христианства его реформирование, при котором оно станет способным удовлетворять духовные, психологические и культурные запросы общества.

Что касается современного западного атеизма, то он с самого начала своего существования являлся философией, направленной против глубинной природы человеческого существа, против его действительных потребностей: выступая под эгидой освобождения от религиозно-обрядовой зависимости, он лишь порвал многие человеческие связи с христианской духовностью, однако вместе с этим навязал зависимость к новой философии, не могущей реализовать основополагающих для человека психический интенций; освободив миллионы людей от рабства церковных догм, он распространил идолопоклончество иллюзиям безрелигиозного сознания. Интересно, что проповедуемая антирелигиозными доктринами их поддержка наукой, вначале действительно способствовавшей утверждению этих доктрин, со временем стала становиться всё более призрачной, ибо многие открытия последней стали со временем всё более не совпадать с утверждениями атеистической и материалистической философий, а то и открыто перечить им. Как в своё время христианская церковь неудачно и, в общем-то, фатально для себя пыталась блокировать развитие научной мысли, так и нынешний атеизм оказался неспособен ни к постоянному подавлению открывающихся в когнитивной сфере общества щелей, через которые хлещут чуждые атеистическому сознанию научные идеи, ни к перманентному пояснению с точки зрения своих позиций их содержания, ни к непрекращающемуся списыванию этих идей в область “непроверенного”, “необъективного” и “шарлатанского” (что часто, учитывая характер и качество представленных доказательств, делать вовсе абсурдно). Но иначе, в сущности, и не может быть с неподконтрольной наукой, которая по своей сущности пытается освобождаться от ограничений и живёт постоянным эвристическим поиском: сегодня она открывает новое лекарство, а завтра – губительное оружие массового уничтожения, направленное против тех людей, кого это лекарство могло лечить, и предвидеть её ходы наперёд очень затруднительно, а полагаться во всём на неё, до сих пор неподконтрольную этическим (не путать с конфессиональными) институциям, даже и небезопасно.

Атеист, как и любой другой человек, обретает своё мировоззрение одним из двух путей: либо посредством его интериоризации, усвоения в молодости благодаря воздействию ближайшего социального окружения и образовательной системы, либо, как результат некоторых событий, в течение жизни. В первом случае личность усваивает арелигиозное мировоззрение как своё первое (а, возможно, и единственное) более-менее устоявшееся мировоззрение в жизни, впоследствии относясь к религии и её составляющим на основании использования атеистических стереотипов, которые характеризуются двумя важными ошибочными аспектами: с одной стороны, смешением представлений о религиозности и обрядовости, а с другой – попытками понимания религии с точки зрения науки, или, говоря более обще, иррациональности с точки зрения рациональности, что справедливо где-то в той же мере, как понимание биохимии с точки зрения риторики или музыки с позиций астрофизики; часто всё это дополняется ещё эмоциональной неприязнью, что в сумме со стереотипизацией религиозных феноменов создаёт определённые, иногда достаточно серьёзные трудности для непредвзятого восприятия и осмысления последних. Ход мышления таких людей подчас оказывается детерминированным обросшей догматикой, по своей концептуальной “тяжести” и ригидности весьма напоминающей ту, против которой, но только присутствующей у христианства, и выступает, казалось бы, философия западного атеизма. Неужели это и есть та самая свобода мысли, к которой призывали когда-то некоторые классики этого мировоззрения ? Да, именно так: на деле воплощение таких идеалов оказалась не сильно отличающимся от любого другого популизма, а всю “красоту” последнего не удаётся рассмотреть исключительно по той причине, что она не сильно выделяется на окружающем её фоне, прежде всего представленным христианскими ортодоксалиями.

Возможно ли, учитывая психологические особенности атеистического мировоззрения, провести аналогию между ним и мышлением невротически ориентированных людей ? Вопрос возникает не с пустого места, особенно если учесть, что базисные психические интенции и следующие из них экзистенциальные психологические потребности личности атеистическое мировосприятие полноценно не разрешает. Вместо этого оно сублимирует те психические тенденции, которые могут быть охарактеризованы как стремление к целостности (в высших своих формах – трансцендентной), трансформируя их в менее выраженную и менее эффективную, “заземлённую” форму; при этом субъективно “божественное” заменяется чем-то более “земным”, понятным и когнитивно более близким, что иногда ещё называется по-другому – “снижением идеалов”, а процесс направленности и движения личности к целостности утрачивает при этом возможность обретения своей полноты. Аналогию этому можно найти в обычном для сельского хозяйства явлении: подрезании крыльев у некоторых домашних птиц. Крылья после этого у животных остаются, ими вполне можно махать, отпугивая окружающих и поднимая пыль с земли, однако основная их функция – обеспечение возможности длительного полёта – оказывается для птицы утраченной.

Так, у представителей атеистического мировоззрения сфера “религиозных” чувств и состояний не только подвергается сублимации, но ещё, как во многом не принимаемый личностью опыт, значительно вытесняется в подсознание, что, собственно, как раз и создаёт условия для развития неврозов (и психозов). Не случайно при этом, в какой бедственной ситуации пребывает сейчас психическое здоровье широких слоёв населения западных культур**, наиболее сильно подвергающихся воздействию как духовно неблагоприятных условий, поддерживающих распространённость и востребованность в обществе философий атеизма и материализма, так и собственно этих философий. С другой стороны, ряд научных исследований уже доказал присутствие у верующих по сравнению с атеистами определённых преимуществ в сфере психосоматики***. В результате, конечно, не может быть серьёзных оснований для отнесения атеистического мировоззрения к разряду невротических или психотических, однако определённые тенденции соответствующего характера у своих представителей оно, несомненно, создаёт, а также вносит некоторые ограничения в процессы их личностной самоактуализации.

Религиозность проистекает из воздействия на человеческое сознание некоторых бессознательных, иррациональных стимуляций, в основе которых находится стремление к целостности, и воспринимаемых как великие и значительно превосходящие личностную самооценку, субъективную ценность и полноту сознания и самосознания личности. Отсюда же проистекают образы трансцендентности, иррациональные по своей природе. Рационализация указанных выше воздействий – а рационализация есть явление подконтрольное сознанию и потому ни сама она, ни продукты её деятельности не воспринимаются как нечто качественно, тем более трансцендентное, превосходящее субъекта с актуализированной современным миром рациональной сферой, – дискредитирует их в глазах личности, уменьшает силу их воздействия, снижает роль в общественном и личном существовании; но избавиться от живительных пластов психического бытия, от базисных тенденций своего развития и самоактуализации человек не может: в крайнем случае, используя механизмы вытеснения и рационализации, он подавляет и загоняет их в бессознательные сферы, но не уничтожает. Стремление к трансцендентности, к мифическому единению у атеиста не исчезает, оно лишь оказывается не раскрытым и не проявленным, подспудно вырываясь в хотя и ограниченные установками соответствующей “мировоззренческой допустимости” и потому искажённые для него сферы философии, искусства, науки, но всё-таки “на волю”, увлекая туда за собою личность человека и помогая ей хоть как-то проявить эту базальную, основополагающую тенденцию.

Относительно западных философий атеизма и материализма корректно провести аналогию, как бы это ни показалось изначально странным, с утилитарным, материалистическим отношением к природе, проистекающем изначально из взглядов на природу исторического христианства (которая якобы только и создана была Богом, что для нужд человечества), – отношением, свойственным изначально западной, а теперь уже и почти всей человеческой цивилизации, которое возвеличило человека как “царя, хозяина и покорителя природы”, как существа, “подчиняющего себе природные силы и богатства”, и которое привело к массе чудовищных происшествий, нанёсших массированный урон био-, гидро-, лито- и атмосфере планеты, и чуть не послужило причиной глобальной экологической катастрофы. Впрочем, говорить об избежании этой катастрофы сейчас ещё явно рано. И если потребительское отношение к природе, антиприродный утилитаризм наносят ущерб миру окружающему, то мировоззрения атеизма и материализма вредят самой экологии человеческой психики, противодействуют реализации глубинных психических интенций, направленных на трансцендентное, на стремление к запредельной целостности и гармонии. Если добавить к этому, что подобные установочные зажимы очень часто сопровождаются подавлением и вытеснением в бессознательное необходимой для полноценного человеческого существования и развития иррациональной сферы (без которой эффективное стремление и движение к целостности оказывается почти невозможным), производимое сферой рациональной, становятся очевидными не только тормозящие личностную самоактуализацию факторы, но и достаточные для развития невротических и психотических феноменов психологические основания. Дополнительно к этому, производимое вытеснение, скрывание и сублимация психических интенций к трансцендентной целостности определяют присутствие более или менее выраженных условий для развития пессимистических установок относительно жизни, формирования образа “враждебного” или “опасного мира”, настроенности на утилитарно-потребительское и агрессивное отношение к действительности, восприятия бессмысленности существования, и т.д. Разумеется, далеко не всегда эти потенциальные возможности проявляются выраженно, однако, относительно религиозного мировоззрения, базис для их существования присутствует более мощный, и, наоборот, менее выраженными оказываются основания для преодоления и освобождения от них.

Следует сказать, что данную работу отнюдь не следует воспринимать как попытку дискредитации или оскорбления атеистов, как это, к сожалению, делают некоторые духовно нетерпимые и эмоционально заангажированные люди: автор с уважением относится к их взглядам и мировоззрению, совершенно не пытаясь облагородить при этом религиозные формы вообще как таковые и без исключения, особенно если учесть, что история, как и события современности, полна фактами кровопролитий, мракобесия, множества ошибок и заблуждений, совершаемых на религиозной почве. И речь здесь не заходит о попытке оправдания взглядов и политики той или иной религии, в том числе исторического христианства, которые нередко были и бывают неадекватными. Речь в работе идёт о другом: о том, что общие, основополагающие тенденции и возможности в сфере индивидуальной психологической самоактуализации, имеющиеся у атеизма, выраженно уступают тем, которые присутствуют у религии и религиозности.

Лишённый движения к целостности, субъект – человек или общество – оказывается со временем перед лицом глубоких личностных кризисов, неразрешимых экзистенциальных конфликтов. И коль скоро он избирает вместо всегда и вечно существующего, хотя и безмерно далёкого, неба над своей головой плоскостное восприятия мира и очередной мираж в нём, где-то впереди себя, сбоку или позади, к которому нужно будет направляться, то он, этот мираж, при попытке к нему приблизиться, неизбежно рассыплется, явив массу своих недостатков и недоразумений, ибо с самого начала своего существования будет являться всего лишь надуманной эфемерией, созданной как сублимация по-настоящему духовных и конструктивных, ведущих куда-то очень высоко тенденций. Аналогичная участь постигнет и все другие подобные иллюзии, возникающие на месте исчезнувшей.

И только постоянно пребывающее где-то далеко вверху и где-то в глубине каждого из нас вечное небо будет всегда оставаться действительно, истинно реальным.

* – Любовь представляет из себя высшую из известных человеческому обществу форм развития отношений между субъектом и объектом или субъектом и субъектом, которая заключается в состоянии приятия и психического единения, подкрепляемого состоянием счастья, субъекта с объектом (который может быть также другим субъектом).

** – Данные обнародованного в 2001 г. доклада Европейского регионального бюро Всемирной организации здоровья свидетельствуют о том, что в европейских странах сложилась достаточно неблагоприятная, если не сказать пагубная, ситуация, связанная с психическим здоровьем (точнее – нездоровьем) населения: количество страдающих от ярко выраженной депрессии превышает 33 миллиона человек, количество самоубийств колеблется от 11 до 50 человек на 100 тысяч (предположительно, это самый высокий показатель в мире), около 41 миллиона человек злоупотребляют алкоголем или зависят от него, 6,6 миллиона человек поражены шизофренией, 6 миллионов больных эпилепсией, причём вскоре ожидается всплеск этого заболевания, долженствующий привести к увеличению количества больных с указанных 6 до 15 миллионов человек (http://www.explan.ru/archive/2001/42/s7.htm).

*** – Учёными из Университета Беркли, штат Калифорния, недавно (на выборке 5 тысяч человек от 21 до 65 лет) было показано, что у тех людей, кто хоть раз в неделю принимает участие в богослужении, риск преждевременной смерти снижается на 23 процента. Ещё одно проведенное недавно в США исследование, но уже социологическое, в штате Северная Каролина, продемонстрировало (на выборке 4 тысяч пожилых людей), что за время шести лет проведения эксперимента среди обследуемых скончалось 1177 человек, причём тех из них, кто посещал церковь регулярно, было 22,9 процента, а тех, кто не являлся постоянным прихожанином – 37,4 процента; оказалось, что люди, постоянно посещающие церковные богослужения, реже страдают от кровяного давления, депрессии, тревог и у них более сильная иммунная система (http://www.agnuz.info/print.php?year=2002&mounth1=May&day=30&files=l03.txt&print=news). Группа американских психологов, проанализировавшая результаты 42 независимых исследований, которые были проведены по теме изучения сравнительной длительности жизни верующих и атеистов с 1977 года и учитывала продолжительность жизни 125826 человек (в основном, североамериканцев) в сравнении с результатами, полученными из опроса об отношении этих людей к вере в Бога, выяснила, что верующие в среднем живут дольше атеистов и реже страдают от рака, гипертонии, инфарктов, диабета; предполагается, это связано с тремя факторами – более здоровым образом жизни верующих (неупотребление табака, алкоголя, наркотиков), большим количеством у них социальных контактов и большей устойчивостью семей, присутствием в жизни большего количества положительных эмоций (http://nauka.relis.ru/18/0012/18012053.htm). Заведующий лаборатории нейро- и психофизиологии Санкт-Петербургского Психоневрологического НИИ им. В. М. Бехтерева доктор биологических наук профессор В. Б. Слёзин вместе с кандидатом медицинских наук Н. Я. Рыбиной, проводившие в этой лаборатории исследование воздействия молитв у представителей различных конфессий и религий на электроэнцефалографические показатели их мозга, обнаружили, что во время молитвы ритмы биотоков с частотой, обычной для бодрствующей коры головного мозга и равной 8-30 герц, замедляются до 3 герц, т.е. альфа- и бета-ритмы превращаются в дельта-ритмы, что наблюдается только у младенцев до двух-трёх месяцев, причём у некоторых обследуемых альфа- и бета-ритмы полностью исчезают и остаются только дельта-ритмы; ряд учёных считает, что речь идёт об открытии четвёртого состояния сознания (медленного, или молитвенного, бодрствования), наряду с бодрствованием, быстрым и медленным сном, оказывающего благотворное воздействие на психику и организм человека (“Сенсационное открытие: молитва является особым состоянием человека”, http://novosti.vl.ru/index.php?f=na&t=010202na04; А. Потапов, “Молитвы исцеляющая сила”, http://inworld.narod.ru/124/ap.htm; беседы Е. Е. Семенихина с В. Б. Слёзиным, “Необходимы более углублённые исследования”, http://madra.dp.ua/arctur/n18/n4.html; Слёзин В. Б., “Почему молитва лечит?”, http://www.shaping.ru/news_server/news/lincks/slezin.htm).

Maxim,

г. Киев, написано – 22.11.2003 (последнее изменение – 02.10.2004)

 

 

Возвращение на заглавную страницу сайта