Война против Толкина. Русский фронт.

 

Я есмь лоза, а вы — ветви, кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода, ибо без меня не можете делать ничего.

Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет, а такие ветви собирают, и бросают в огонь, и они сгорают.

Иоанн, 15, 5-6.

 

Эпопея, созданная английским писателем настолько популярна в нашей стране, что породила целый поток «подражательной» литературы. Казалось бы, этому можно только радоваться — образы «Властелина Колец», «Хоббита», «Сильмариллиона» обретают новую жизнь под пером продолжателей Толкина … но одно обстоятельство заставляет насторожиться. При всей несхожести творческих индивидуальностей большинства авторов, берущихся за переработку толкиновского наследия, их стилей и подходов, есть нечто на удивление общее, что тесно объединяет их между собой и противопоставляет их великому предшественнику. Это «нечто» касается, прежде всего, мироощущения и мировоззрения, расстановки основных акцентов в воспроизводимом ими мироздании Средиземья. Мы рассмотрим это на примере трех наиболее значительных произведений, появившихся у нас в России на материале мифологии, созданной профессором Толкином. Это «Кольцо тьмы» Н. Перумова, «Последний кольценосец» К. Еськова и «Черная хроника Арды» Н. Васильевой и Н. Некрасовой. Внешне они очень непохожи друг на друга… тем серьезнее повод задуматься.

 

Положительные герои Толкина и их трансформация

 

Напомним, что у Толкина это валары, эльфы и люди-нуменорцы вместе с их благородными потомками. Благие валары — правители созданной Эру Арды, которой они управляют от его имени. Они своеобразные посредники между Богом (Эру) и его Детьми (эльфами и людьми), которым они несут свет мудрости и знания. Именно к Стихиям Мира взывают Дети Илуватара, оказавшиеся в беде. Старшие Дети, эльфы — прекраснейшие и благороднейшие создания, народ дивной красоты и доблести, создавший удивительные песни и сказания, искусный в ремеслах и строительстве. Нуменорцы же в мире Толкина — рыцари без страха и упрека, воплощение всего лучшего, что есть в людях.

Что мы видим у русских последователей? Все вышеперечисленные персонажи обретают малопривлекательные черты. У Натальи Васильевой в «Черной хронике Арды» Валары изощренно пытают и мучают свободолюбивого Мелькора. У Ника Перумова в «Кольце тьмы» эгоизму стихий мира нет предела — отгородившись от проблем мира, они тем не менее вмешиваются в его дела, используя для этого не лучшие методы — обман, насилие, предательство… Кроме того, Валары в изображении названных авторов еще и глуповаты — частенько они предпринимают действия, грозящие миру гибелью.

Аналогичную трансформацию претерпевают и эльфы с нуменорцами. В «Последнем кольценосце» К. Еськова эльфы «стройные золотоволосые существа с мелодичным голосом и промороженными до дна глазами», которые получают удовольствие от резни женщин и детей. Арагорн же (потомок нуменорцев, один из главных положительных персонажей толкиеновской эпопеи) — авантюрист и проходимец, каких мало. Не отличаются высокой моралью и эльфы Н. Перумова, подвластные валарам. Подлый удар в спину — для них обычное дело. Можно также вспомнить и о том, как в «Кольце тьмы» Арагорн лично зарубил дерзкого юношу, осмелившегося сомневаться в его праве на престол.

Примеры эти можно умножать до бесконечности, и вывод напрашивается сам собой: от положительного полюса в мироздании Толкина не остается ничего. Что же происходит с полюсом отрицательным?

 

Отрицательные герои Толкина и их трансформация

 

В мире Толкина это, прежде всего, Мелькор, мятежный Валар, восставший против воли Творца (Эру), а также соблазненные им Майя (из которых наиболее значителен Саурон) и уродливые твари, им созданные. Нарушая предвечную гармонию мира, они вносят в него только хаос, разрушение, боль и страдание. Кроме того, это предатели, или существа, задумавшие подобно Мелькору, утвердить свою самость и свою власть в мире вопреки воле иных существ. Таков, например, Саруман, белый маг, соблазнившийся властью над миром, или Феанор, искуснейший из эльфов, но наделенный непомерной гордыней, что приводит его к гибели, а эльфов — к беде.

Рассматриваемые нами авторы старательно реабилитируют все это разнообразное темное собрание. В «Черной хронике Арды» Мелькор — независимый и гордый дух, спасающий мир самопожертвованием и сеющий в нем свободу вопреки самодурству Валар. Аналогично и Саурон, его творение, не может снести низкопоклонства Валар перед Илуватаром, и восстает против них ради свободы и творчества. Темной стране Саурона — Мордору — поет настоящие гимны К. Еськов, объявляя, что Барад-Дур, столица этой страны, это «удивительный город алхимиков и поэтов, механиков и звездочетов, философов и врачей, сердце единственной на все Средиземье цивилизации, которая сделала ставку на рациональное знание и не побоялась противопоставить древней магии свою едва лишь оперившуюся технологию». Аналогично Н. Перумов охотно рассуждает о положительных, человеческих качествах назгулов, прислужников Саурона, а орки, в его изображении выглядят если и не красавцами, то вполне заслуживающими симпатии: «селение «кровожадных» орков, столь долго наводивших ужас на все Средиземье, ничем особенным не отличалось, скажем, от дальних выселок истерлингов-пахарей. Те же дети, играющие по краям единственной улочки, те же старики, греющиеся на солнце...».

Речь, конечно, не идет о восхвалении темного начала, и нигде в рассматриваемых произведениях мы не найдем апологии насилия или злобы. Но силы зла толкиеновского мира отчетливо обзаводятся положительными качествами, в то время как светлые силы приобретают к своему облику черты довольно низменные.

 

Новые ориентиры

 

Итак, Средиземье Толкина теряет свою «полярность» у его продолжателей, однозначное присутствие явно «светлого» и явно «темного» сменяется либо ровным сероватым цветом у К. Еськова и Н. Перумова, либо темное и светлое настолько тесно переплетается, что развести их невозможно (Мелькор Н. Васильевой). Но на чем же тогда вообще держится система ценностей в названных произведениях, если «хороши» и те, и другие? Точнее, одинаково «нехороши»?

В «Кольце тьмы» Н. Перумова поначалу кажется, что главные герои следуют буквально по пятам персонажей «Властелина колец» в их борьбе с темным началом. Однако по мере развития интриги, выясняется, что главное — не борьба с тьмой, как таковой, а устранение сил тьмы от вмешательства в жизнь Средиземья. Равно как и сил Света. Силы, какие бы они не были, с точки зрения Н. Перумова, раскачивают равновесие в мире, которое может привести только к гибели этого мира. А потому борьба в итоге идет за то, чтобы устранить из Арды всех: эльфов, Валар, Мелькора, магию… Средиземье Н. Перумова желает жить само по себе, и Олмер, первоначально враг главных героев, а затем их неожиданный союзник, выражает эту мысль следующим образом: «Люди теперь живут, как считают нужным. И если они склоняются ко Злу — это их зло. Если они склоняются к Добру … это добро стократ ценнее, чем внушенное кем бы то ни было со стороны — эльфами, Валар или волшебниками».

Точно также желает жить само по себе и Средиземье К. Еськова, противопоставляющее технологию, придуманную людьми, магии, исходящей от эльфов и Валар и ставящей людей в зависимость от последних. «Сверкающий шпиль барад-дурской цитадели вознесся над равнинами Мордора едва ли не на высоту Ородруина как монумент Человеку — свободному Человеку, который вежливо, но твердо отверг родительскую опеку Небожителей и начал жить своим умом».

И, наконец, Мелькор и Саурон, главные герои «Черной хроники», тоже не терпят над собой и своим творчеством никакой опеки. Вот будущий Саурон восстает против своего учителя Ауле:

«— Я  почитал тебя Учителем своим, но ныне я отрекаюсь от тебя, и проклинаю трусость твою. Только трус мог поднять руку на творения свои.

— Ты... — Ауле задохнулся от возмущения, — Как смеешь ты, слепое орудие в моих руках, слуга, раб, так говорить со мной!

— Смею. Я не раб тебе. И не слуга тебе более. И я повторяю: ты трус, как и все те, кто бежал в Валинор!»

Вот, пожалуй, и причина тех трансформаций, что мы наблюдали выше.

Мир Толкина — это мир богоцентричный. Под яркой языческой раскраской «Властелина Колец» скрывается подлинная религиозность. В этом мире четко противопоставлены Добро и Зло, и грань между ними — вовсе не прихоть автора. Силы Добра — это те силы, которые сохраняют верность Богу. Свою волю они сопрягают с волей Единого, и именно поэтому они и благи, и мудры, и их действия не нарушают мировой гармонии, созданной по замыслу Илуватара, а укрепляют ее. Любое отклонение от этой воли порождает зло, потому что Зло и есть признание своей воли высшей инстанцией в противовес всем остальным существам, также этой волей обладающим. Не случайно Мелькор у Толкиена поначалу вовсе не исчадье тьмы, тьма становится его уделом в силу необоримой логики событий: противопоставляющий себя всем неизбежно скатывается к властвованию с помощью страха, насилия и обмана. Такими же потенциальными «Мелькорами» оказываются все, чья гордыня или эгоизм заставляют их стремиться к реализации за счет других: Феанор и Саруман, Боромир и Горлум не «выбирают» тьму, тьма становится их существом в силу желания поставить свое «Я», его прихоти и стремления выше общих законов и выше других.

Мир продолжателей Толкина — это мир обезбоженный во всех смыслах этого слова. У К. Еськова и Н. Перумова человек (или хоббит, гном, орк, не суть важно) — высшая ценность, и утверждается он за счет всех тех, кто оказывается у него на пути. То есть совершает то самое Богоотступничество, против которого предупреждал Толкин. Книги продолжателей — настоящая апология человеческой (или нечеловеческой) свободы, свободы от какой бы то ни было опеки: Илуватара, Валар, эльфов… Всякий, кто наделен большей, чем человек силой, оказывается тем самым потенциально опасным для такой свободы — ведь, теоретически, он может применить эту силу, чтобы ограничить подобную свободу. Всякое же вмешательство в свободный выбор человека расценивается как зло — вот почему эпигоны не жалеют красок, расписывая могущественных, но очень нехороших существ, только и делающих, что вынашивающих гнусные и эгоистичные планы по отношению к людям. Благим и могущественным существам в мире К. Еськова и Н. Перумова места просто не находится, если же такие существа и вводятся в сюжет, то благость их выражается в том, что они полностью ставят себя на службу людям (хоббитам, гномам, оркам). Достаточно вспомнить Великого Орлангура в эпопее Н. Перумова, дракона, озабоченного сохранением в Арде владычества людей, или назгулов К. Еськова, защищающих собой развитие технологии в Мордоре. Если же, не дай Бог, эти существа в чем-то не согласны с людьми (орками, хоббитами, гномами), то они сразу же оказываются созданиями порочными и злобными. По той же причине «облагораживаются» те существа, которые в мир Толкина вносили смуту, ведь с точки зрения продолжателей, что может быть благороднее порыва к свободе гордого Феанора (Н. Перумов) или мудрого и независимого Сарумана (К. Еськов).

Итак, мир Толкина вполне сознательно перестраивается, чтобы в этом мире утвердился человек. Вот почему приходится разрушать богоцентричный мир Толкина, где люди — всего лишь младшие Дети Илуватара, среди многих и многих детей, чьи интересы люди должны уважать.

Каков же результат этой перестройки? А он удивительно парадоксален, и одновременно вполне закономерен. Из «перестроенного» и «улучшенного» мира Толкина уходит все действительно доброе и светлое. На руинах мира Толкина эпигоны воздвигли свои собственные неуклюжие постройки, поражающие своим неприглядным видом. Исчезновение богоцентричности приводит к тому, что даже в мире чистой фантазии не удается создать что-либо подлинно привлекательное и вдохновляющее.

Отказ от централизующей воли Бога, вокруг которой выстраиваются все остальные воли, приводит к тому, что даже придуманные миры начинают раздираться на части противоречивыми устремлениями различных воль. Мир Н. Перумова — это мир в котором идут непрерывные войны всех против всех. Предоставленные сами себе люди ведут войны друг с другом за клочки земель, вырезая целые племена и народы. В этом мире не осталось уже ничего возвышенного — только приземленные интересы, да мечты о могуществе. Хоббит Фолко, главный герой в эпопее Н. Перумова, под конец с тоской думает о правителе, который снова согнул бы всех в бараний рог. Порыв к свободе заканчивается ностальгией по диктатуре.

Мир К. Еськова гордо развивается, презрев опеку высших существ, по технологическому пути. Что более чем странно — техникой можно было бы гордиться в веке этак XIX-ом, когда ее разрушительные последствия для природы, культуры и самого человека были еще не ясны. В наше время, когда дальнейшее развитие по пути технологии грозит гибелью человечества, гордиться мощностью машин и победой над природой безумно, желание поставить все силы мира на службу человеку оборачивается самоубийством человечества.

С эпохи Возрождения стало очевидным, что нельзя помещать человека в центр мироздания, «царь природы» и «венец творения» слишком порочное существо, чтобы служить образцом для подражания. Произведения К. Еськова и Н. Перумова это прекрасно демонстрируют. Главные герои их произведений время от времени убивают и предают, матерятся и злобствуют… Наверное, это придает им «жизненности». Но не придает привлекательности.

Эпопея Толкина, как и всякое религиозное искусство поднимает человека вверх. Именно поэтому она, может быть, и рисует то, чего нет… зато должно быть. В этом секрет ее притяжения. Антирелигиозное искусство рисует то, что есть. Как правило, это «есть» достаточно неприглядно. И следить за жизненными перипетиями более «реалистичных» героев Н. Перумова или К. Еськова гораздо менее приятно, чем за «нереалистичными» и «карамельными» героями Толкина.

Сверхчеловек должен быть один

 

Но, что не удалось человеку, может быть, удастся сверхчеловеку? У Н. Васильевой и Н. Некрасовой в центре повествования не какой-нибудь захудалый хоббит или орк, возомнивший себя спасителем мира и мучающийся от несоответствия взятой на себя роли своим возможностям. Здесь центральный персонаж — сам Мелькор, гордый дух с нечеловеческими возможностями. Его бунт против тиранической власти Валар и Илуватара во имя любви к Арде, хотя и несет с собой боль и страдание, столь величественен, что не может не привлекать к себе. Герой и мученик, творец и подвижник, жертвующий собой, Мелькор живет особой, трагической, но насыщенной жизнью мастера-созидателя.

Однако невольно вспоминается другой персонаж, уже когда-то воплотивший в себе подобное мироощущение. Я имею ввиду Заратустру Ф. Ницше. «Черная хроника Арды» — это, по сути, вариант ницшеанства, облаченный в образы Дж. Р. Р. Толкина.

О ницшеанстве написаны горы книг, и не в короткой статье опровергать его основные принципы. Но хотелось бы указать на одно обстоятельство, связанное все с тем же принципом согласованности воль, о котором мы уже говорили.

В «Черной хронике», в отличие от книг К. Еськова и Н. Перумова, очень четко выражено враждебное отношение не только к Валарам и Илуватару, но и к Феанору, и к Саруману — здесь они гордецы, совершающие нечистоплотные поступки. Странно — ведь в толкиновской системе координат их положение мало чем отличается от положения самого Мелькора. Чем не творцы, чем не мастера, чем не герои? А вот чем — воля их неизбежно сталкивается не только с волей Валар, но и с волей Мелькора. Феанор, также как и Саруман — соперники Мелькора в творчестве на просторах Арды… а потому неизбежно его враги. Два Мелькора в одном Средиземье не уживаются. Ничем не ограниченная воля и свобода схлестывается с другой, столь же безграничной волей и свободой. В итоге — война не на жизнь, а на смерть. В итоге и симпатии автора оказываются на стороне кого-то одного.

Ослепительный образ Мелькора, нарисованный в «Черной хронике», увы, подводит нас к однозначному выводу. Такому Мелькору можно либо подчиниться, как это делает Саурон (и стать, фактически, его рабом), либо стать его врагом. Врагом — если хоть в чем-то не согласен с его замыслами, рабом — если поддерживать его во всех замыслах и неукоснительно исполнять его волю. Свобода одного оборачивается несвободой всех остальных.

 

Итоги

 

Очевидно, что создать полноценную альтернативу толкиновскому миру никому из его продолжателей не удалось. И хотя они, как мы видим, приложили не мало усилий для развенчивания принципов, лежащих в основе толкиновского мироздания, воздвигнутые на руинах Средиземья миры убоги и ущербны. Они задыхаются от вражды и ненависти, раздираются на части гордыней и соперничеством и, в конечном итоге, пожирают сами себя.

Ибо «кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет, а такие ветви собирают, и бросают в огонь, и они сгорают».

Сгорают без остатка все результаты попыток заставить жить мир Толкина по «обезбоженным» законам.

А мир Толкина остается с нами.

 

Д. А. Аутсайдер

 

Возвращение на заглавную страницу сайта