София: Рукописный журнал Общества ревнителей русской философии
Выпуск 4, 2002 г.


Материалы конференции, посвященной Даниилу Андрееву.
15 ноября 2001 года Обществом ревнителей русской философии была проведена конференция, посвящённая 95-летию со дня рождения русского мыслителя Д. Андреева.
(Материалы ряда выступлений публикуются в авторской редакции)


Филимонов А.

История Екатеринбурга глазами тайновидца
(история развития города в свете идей мистиков Даниила Андреева и Рене Генона)

Можно ли, сравнивая относящиеся к разным столетиям карты-схемы одного и того же города, выявить, какая роль этому городу предназначается в глобальных замыслах Творца – Создателя Неба и Земли? Во всяком случае, относительно Екатеринбурга такая возможность действительно есть. Чтобы в этом убедиться, достаточно историю нашего города рассмотреть в свете идей отечественного философа-мистика Даниила Андреева и известного французского философа первой половины ХХ века Рене Геннона, исследователя индуистских, мусульманских и христианских мистических учений, принявшего ислам и оставившего свою Родину ради преподавания в Каирском университете. Описывая Шаданакар – некую особую мистическую реальность, «первой и величайшей монадой» которой автор «Розы мира» представляет планетарный Логос земли, Даниил Андреев в ярких, сочных образах описывает тот уровень, где ментальные образования (Трансмифы) соприкасаются с областью чистого духа (сакуала Синклита Человечества). Одна из глав книги Рене Геннона «Царство количества и знамения времени», где речь идет о символике сферической формы, куба, круга и квадрата, посвящена анализу того, как мир высших, духовных сущностей проецирует себя в мир «ставшего», «отвердевшего», «конечного». Воспользовавшись идеями известных мистиков, попробуем, с их помощью, представить, почему Екатеринбург в определенные моменты своей истории принимает именно те или иные формы и размеры. Многие люди знают о том, что при достаточно значительном населении, Екатеринбург является одним из самых компактных городов России. Похоже, что это не есть простая случайность, а выражение на материальном плане одной из основных характеристик тонкого ментального тела нашего города.

Говоря о том, что из себя представляли уральские города–заводы в XVIII веке, архитекторы выявляют «радиальный» и «поквартальный» типы их планировки. Радиальная планировка соответствует свободному, часто стихийному заселению прилегающей к заводу территории. Населенный пункт, возникавший вокруг заводских корпусов, плотины и заводского пруда, принимал в окружающем пространстве форму более-менее правильного круга. Такую же форму имели самые древние города (на Урале таковым было городище Аркаим, выстроенное в третьем тысячелетии до новой эры), к кругу в плане с самого начала тяготеют территории многих старинных русских городов, а также таких уральских городов-заводов как Нижний Тагил и Невьянск. Круг часто представляется символом естественности, свободы. На Урале, где каторжный труд играл важную роль в развитии производства, круг, скорее всего, следует трактовать как символ некой самодостаточности и самоизоляции. Круг – земная проекция сферы. Сфера и круг в теории французского философа – мистика Рене Генона – формы, находящиеся в начале эмбрионального существования всего мира и каждого индивидуума в отдельности.

Екатеринбург, вопреки всему сказанному выше, развивается согласно иным законам. Очень смутно любой екатеринбуржец чувствует, что есть какое – то качественное отличие нашего города от многих других городов. Особенностью города Екатеринбурга с самого начала было то, что здесь в гораздо большей степени, чем это можно было наблюдать в других уральских городах- заводах, не жители, а чиновники определяли, где кому селиться. Да и сама крепость Екатеринбург имела в плане форму не круга, а квадрата. В данном случае уместна, в какой-то степени, аналогия с Иерусалимом, вернее с тем образом этого города, который складывается в представлениях первых христиан – с Небесным градом Иерусалимом. В Новом Завете (видениях Иоана Богослова) Небесный Иерусалим, спускаясь на землю, обретает форму квадрата. Даниил Андреев определяет Небесный Иерусалим как «высший трансмиф Христианства». Согласно предвидению одаренного русского тайновидца, он являет собою пирамидальный кристалл синего цвета. Даниил Андреев представляет его как некое чисто «формальное», отвердевшее, застывшее в отношении царства высшего духа (Синклиты Человечества) начало. Об этом он пишет в «Розе мира» буквально следующее: «Небесный Иерусалим – высший слой синклитов христианских метакультур. И все же это еще не Церковь. Церковь – это высшие миры Шаданакара».

Мы, современные екатеринбуржцы, живущие в конце ХХ века, настолько сильно сознаем свою зависимость от квадрата, которым наш город являлся в первые годы своего существования, что рисунок крепости – завода Екатеринбург двадцатых годов ХVIII века появляется на эмблеме города Свердловска, разработанной и утвержденной к 250-летию города и сохраняется на эмблеме города Екатеринбурга наших дней. Квадрат крепостных стен, некогда окружавших завод и прилегающее к нему поселение, воспроизводится как на капителях колонн у входа в часовню Св. Екатерины, выстроенной и освященной в год 275-летия Екатеринбурга, так и на ярлычках на продуктах и товарах, выпускавшихся в нашем в нашем городе за последние 30 лет. О квадрате Рене Генон пишет: «Эта форма – окончательный и финальный элемент проявления в телесном состоянии, она соответствует концу цикла проявления, тому что мы называем «остановкой циклического движения». Это в некотором роде исключительно твердая форма, так как полагает остановку всего движения».

Пожалуй именно в преодолении той формы, которая была придана нашему городу с самого начала и символизирует собою конец развития всего живого, выражается основной пафос существования нашего города. Даже ларь, в котором в землю кладут бренные останки человека, имеет в наши дни форму шестиугольника – фигуру, имеющую большее число граней, чем у квадрата, и потому несколько более приближенную к кругу – образу начала новой жизни. В своем развитии Екатеринбург уже очень скоро отказался от прямого воспроизведения квадрата как некой изначальной, предзаданной формы. На карте-схеме 1737 года крепость приобретает черты неравностороннего шестиугольника, ее территория как бы очень осторожно, нехотя выходит из-под господства «квадрата» и чуть-чуть вытягивается к Западу. Выглядит это, если учесть возможность символического прочтения направления движения на Запад, отступлением от некого «священного канона».Росту города на Восток в те времена препятствует естественная преграда – гора, заслонявшая крепость и ее жителей от набегов кочевников – башкир. Некоторое время спустя эту гору назовут Вознесенской. В то же время очень явно начинает проявлять себя тенденция растягивания поселения вокруг завода в северном и южном направлениях, где жилые кварталы выстраиваются уже достаточно далеко от крепостных стен. К началу Х1Х века город все более и более растягивается вдоль реки. На картах того времени мы видим, как на рисунок реально существующего города властной рукою наложена сетка кварталов-квадратов, в соответствии с которой должна осуществляться застройка города в будущем. Так оно и случилось. До конца Х1Х – начала ХХ веков город развивается в соответствии с четкой поквартальной схемой планировки, раздвигаясь на Запад и Восток приблизительно в тех границах на Юге и на Севере, которых он достиг к концу ХУШ столетия. В результате на картах-схемах столетней давности Екатеринбург приобретает черты восьмиугольника.

В связи с тем, что на планах наш город довольно часто обретал границу, хоть не равносторонних, но правильных геометрических фигур с четкими, ровными краями, хотелось бы отметить, насколько нахождение на современной эмблеме города Екатеринбурга друзы горного хрусталя является в эзотерической плоскости правильной интуитивной находкой. Этой друзой мы подчеркиваем, что развитие Екатеринбурга долгое время подчинялось законам мира четких форм, законам, которые правят миром минералов, и признаем влияние этих законов на нас самих. Согласно предвидению Даниила Андреева ментальное тело мировой религии (сакуалы Трансмифов пяти верховных религий) являют собою «пять исполинских пирамид как бы светящегося хрусталя». Именно его, то есть, лишенное самостоятельной жизни и лишь отражающее свет высших миров образование, расположенное на самой границе между ментальными образованиями и царством высшего духа мы видим в основании современного герба Екатеринбурга!

С другой стороны, несомненна символическая связь между минералами, квадратом и кубом. Рене Генон их противопоставляет миру кругов и сферических форм как Царство Смерти – область окончательных состояний Царству Жизни – области новых, нереализовавшихся возможностей: «Окончательное состояние … может быть представлено как кристаллизация, что всегда отвечает кубической форме ( или квадратной в плоскостном сечении). Тогда мы имеем город с его минеральным символизмом, в то время как вначале был «сад» с растительным символизмом». В этом суждении речь идет о том образе Небесного Иерусалима, который в самом начале спуска с небес предстает Райским садом, а в конце – городом, имеющим двенадцать оснований из драгоценных камней – минералов. Генон прекрасно видит противоречие между своим видением минерала как символа конца, завершения и тем, что в основу града, в который Создатель поселит воскресших к новой жизни праведников, заложены драгоценные камни. Генон пишет: «Выше мы сказали о неподвижности минерала как образе конца, к которому стремится отвердение мира. Но уместно добавить, что здесь речь идет о минерале уже преображенном и сублимированном». Точно также и у Даниила Андреева Небесный Иерусалим своего рода смычка, коридор, соединительное звено между областью ментальных начал и областью высшего, свободного духа, относительно которой русский тайновидец восклицает: «Что можем мы помыслить о тех ликующих, переливающихся светом эпопеях, в которые облеклись там прекраснейшие духи ставших стихиалей? Или о лучезарных волнах звучаний, небесных гор? Я достигну своей цели, если хотя бы немногие из читающих эту книгу почувствуют сквозь необычные сочетания слов, сквозь эти образы, почти лишенные очертаний, наличие такой реальности, к которой может стремиться наш дух, но прикосновение к которой недоступно почти ни для кого из живущих на нашей скудной и темной земле».

Кристалл горного хрусталя являет собой кусок мертвой неживой материи, излучающий холодный свет. Вместе с тем он как бы тянется к верху, его верхние грани смыкаются, создавая некое подобие сферы. Таким образом, горный хрусталь как бы знаменует собою то движение к Создателю, которое заложено и в костную, неживую материю, и потому может быть символом надежды на исход из царства смерти. Интересно проследить, как зависимость от мира конечных форм и законов, управляющих царством минералов, отображается в символике города Екатеринбурга в различные эпохи. На первом гербе богатство уральских недр олицетворяет изображение колодца или входа в шахту, на эмблеме города, появившейся к 250-летию Екатеринбурга, связь с миром минералов вообще запечатлена в образе живого существа – ящерки-хранительницы горных богатств. На той же эмблеме мы впервые видим отображение круга как символа мира антиподов мира ставшего, отвердевшего. Любопытно, что таковым является шестеренка – колесо, приводившее в движение самые разные производственные агрегаты на уральских заводах. В этой эмблеме 70-х годов ХХ века более всего выразилась тоска свердловчан по Царству Жизни – миру света и тепла. Но вне сомнения остается и то обстоятельство, что мир ставшего и окостеневшего продолжал тогда давлеть над нами. Мы, не в силах с ним порвать, обманывали сами себя, ставя на место солнца – реального источника добра и света его механическое подобие, а костную неживую материю преподносили как живое существо из хорошо знакомой детям сказки. В наши дни мы впервые напрямую подчеркнули в символике города свою зависимость от мира холодной неживой материи. В этом я вижу залог возможности скорого освобождения от диктата господства над нами законов, управляющих этим миром, и выхода в качественно новое состояние. Подобно тому, как спустившийся на землю Новый Иерусалим по мнению Рене Генона «в силу цепи причин, которая не допускает никакой прерывности …должен становиться Земным раем будущего цикла», Екатеринбург в ближайшей исторической перспективе ожидает рождение в новом качестве . Рациональное начало, заложенное в наш город гением сподвижников Петра Первого, к концу ХХ века исчерпало себя. Эпохой расцвета рационалистических тенденций в архитектуре Екатеринбурга-Свердловска можно считать второе – третье десятилетие ХХ века, когда квадрат наконец – то обрел объем в конструктивистских зданиях, строившихся в первые годы Советской власти. Чрезмерное усиление влияния законов «кристаллического мира» в более позднее время привело к появлению таких уродов-обрубков как здание бытового комбината «Рубин» в центре города или здание первой жилой «многоэтажки», предназначавшийся для работников руководящего аппарата. Говоря о Земном рае как качественно новой стадии города Небесного Иерусалима, Рене Генон отмечает, что его «форма, соответствующая началу нового цикла – круговая». В течение двадцатого столетия Екатеринбург, отстраиваясь вокруг своей «исторической части» и как бы обволакивая новыми кварталами восьмиугольник Центрального жилого микрорайона, все более и более стремится принять форму, в плане близкую к кругу. Тоска по сфере как области обитания неких эфемерных, пока еще не успевших обрести весомость форм, в нашем городе, где были снесены купола величественных храмов, под сводами которых совершалось духовное таинство слияния с миром высших небесных сфер, выразилось в появлении «воздушного» купола над зданием свердловского цирка. В соответствии с первоначальным проектом эта сфера, перекрывшая собою место, являющееся символом абсурдности нашего земного бытия, должна была выглядеть как тонкая, изящная паутинка. Что-то помешало ей стать таковой и основу конструкции внешнего, декоративного купола цирка составили массивные бетонные ребра. В этом я вижу много общего с появлением примерно в то же время изображения шестерни на эмблеме города Свердловска. Порабощенные костной материей мы в недавнем прошлом оказались неспособными войти в царство Свободы духа – мир тонких сферических форм.

В заключение отмечу, что автор этой статьи, выявляя аналогию между предвидением роли Небесного Иерусалима в мировой истории французским философом-мистиком Рене Геноном и русским тайновидцем Даниилом Андреевым, с одной стороны, и историей развития Екатеринбурга, с другой, менее всего склонен к идентификации одного с другим. Если бы это было так, то в наши дни Екатеринбург давно бы был уже Земным раем, что явно не соответствует действительности. Но выявленная здесь аналогия, по мнению автора, помогает нам, екатеринбуржцам, более четко осознать свою задачу в истории. Даниил Андреев писал в «Розе Мира»: «Когда человечество – физическое и уже не физическое – закончит свой колоссальный цикл, когда закончат его и все царства планетарной Природы, он полностью совпадут с … планетарным раем. Тогда начнется раскрывание Мировой Сальватерры, как цветка, в готовый принять её простор Духовной Вселенной. Солнце мира будет сиять над этим цветком, принимая в свои небеса его благоуханное излучение». Неким бледным, тусклым образом цветка Сальватерры – Розы Мира, устремленной навстречу великому источнику света, более чем невзрачной проекцией процессов, происходящих на границе высших ментальных и духовных миров, предстает в своем развитии наш город. О том времени, когда Сальватерра раскроется, Андреев пишет: «последняя цель будет и тогда еще безмерно далека, ныне же она лежит за пределами какого бы то ни было самого ослепительного предчувствия». Именно об этом в данный момент времени призван свидетельствовать Екатеринбург, остающийся в наши дни, грубым, схематичным абрисом Небесного града Иерусалима, его тенью, отбрасываемой на поверхность планеты из высших, прекрасных миров.


(С) Филимонов А., 2002

 

 

На заглавную страницу нашего сайта о Розе Мира

В раздел материалов о Розе Мира

 

Hosted by uCoz